«Может, он прав, – шептал мерзкий голосок в моей голове. Перед глазами проносились образы: вот я съежилась от страха в душе, потому что ветром захлопнуло дверь. Вот я защищаюсь от несуществующего обидчика и бью по лицу Джуда. – Ты уверена? Ведь ты не самый надежный свидетель. Что именно ты видела?»

«Я видела кровь, – твердо заявила я самой себе. – И теперь пропала девушка. Чем это объяснить?»

Я выключила свет, натянула на себя одеяло и, лежа на боку в странной, гипнотизирующей тишине, смотрела, как неслышно накатывают волны за крепкими, защищенными от шторма окнами. «На борту корабля убийца, – подумала я. – И никто, кроме меня, об этом не знает».

– Мисс Блэклок! – Снова раздался стук, замок отперли универсальным ключом, а дверь открылась на сантиметр, натянувшись на цепочке. – Мисс Блэклок, это Йоханн Нильссон. У вас все хорошо? Уже восемь часов. Вы просили позвать вас, помните?

Что? Я приподнялась на локтях, в голове застучало. Какого черта я просила позвать меня в восемь утра?

– Секундочку! – Во рту было так сухо, словно я наелась пепла, так что я взяла стоявший у кровати стакан воды и сделала глоток. В памяти всплыли события прошлой ночи.

Разбудивший меня шум.

Пятно крови на стекле балкона.

Тело.

Всплеск…

Свесив ноги с кровати, я почувствовала, как качнулся корабль, и меня вдруг ужасно затошнило.

Я бросилась в ванную и как раз успела подбежать к унитазу: на белоснежный фарфор вырвалась рвотная масса из вчерашнего ужина.

– Мисс Блэклок!

У-хо-ди-те.

Сказать это не получилось, но, видимо, звуки рвоты передали мою мысль, ведь дверь осторожно закрылась, а я сумела подняться и рассмотреть саму себя без свидетелей.

Вид ужасный. Тушь размазана по щекам, в волосы попала рвота, глаза налились кровью, веки покраснели… И синяк на щеке.

Море сегодня было бурным, на стойке у раковины все тряслось и постукивало. Я натянула халат, вернулась в комнату и чуть-чуть приоткрыла входную дверь, просто чтобы выглянуть.

– Мне надо принять душ, – резко сказала я. – Подождете?

И закрыла дверь.

Вернувшись в ванную, я спустила воду и вытерла унитаз, чтобы от рвоты не осталось никаких следов. Но когда я выпрямилась, меня поразило не собственное жутко бледное лицо, а тюбик туши «Мейбеллин», стоявший у раковины, словно часовой. Тяжело дыша, я схватилась за стойку. Корабль опять качнуло. Тушь упала и скатилась в мусорную корзину. Единственное доказательство того, что та девушка действительно существовала, что я не схожу с ума.

Через десять минут я уже была в джинсах и отутюженной кем-то, кто распаковал мой чемодан, белой рубашке; лицо оставалось бледным, зато теперь было чистым. Я сняла цепочку и открыла дверь: Нильссон терпеливо ждал меня в коридоре, переговариваясь по рации.

– Прошу прощения, мисс Блэклок, – сказал он. – Наверное, не стоило вас будить, но ночью вы так на этом настаивали…

– Все в порядке, – процедила я.

Я не хотела, чтобы мои слова прозвучали грубо, однако если бы я открыла рот пошире, то к горлу опять подступила бы тошнота. К счастью, качка оправдывала мое состояние. Морская болезнь, конечно, не прибавляет изящности, но все лучше, чем считаться алкоголиком.

– Я поговорил с персоналом, – сообщил Нильссон. – Хотя никто не пропал, я предлагаю спуститься к работникам, чтобы посмотреть, есть ли среди них эта женщина. Думаю, это вас успокоит.

Я хотела возразить, что она точно не из обслуживающего персонала, если только горничные не убирают комнаты в футболках «Пинк Флойд». И все же промолчала. Посмотрим.

Нильссон повел меня по коридору покачивающегося судна к небольшой служебной двери у лестницы. Чтобы открыть ее, он ввел шестизначный код на цифровой клавиатуре. Снаружи могло показаться, что за дверью кладовая с принадлежностями для уборки, но на самом деле мы очутились на тускло освещенной лестничной площадке. Узкий пролет вел вниз, в недра корабля. Спускаясь, я с тревогой подумала о том, что мы, должно быть, уже ниже ватерлинии.

Тесный коридор разительно отличался от пассажирской части судна. Здесь все было совсем иначе: потолок ниже, температура на несколько градусов выше, а проход у́же и стены окрашены в тускло-бежевый цвет. Свет от неярких флуоресцентных ламп мигал с такой частотой, что уставали глаза. Направо и налево были каюты, всего штук восемь или десять, втиснутые в то же пространство, что две каюты наверху. Мы прошли мимо одной открытой двери, и я увидела азиатскую женщину в каюте, освещенной все теми же сероватыми флуоресцентными лампами. Она сидела на нижней из двух коек, почти упираясь головой в верхнюю, и натягивала колготки. Женщина с тревогой глянула на проходящего мимо Нильссона, а при виде меня и вовсе замерла, как напуганный светом фар кролик. Какое-то время она не двигалась, затем резко толкнула ногой дверь, и в тесном пространстве та с грохотом захлопнулась.

Меня как будто поймали за подглядыванием. Я покраснела и поспешила догнать удаляющегося Нильссона.

– Сюда, – бросил Нильссон через плечо, и мы зашли в помещение, на двери которого была надпись «Кают-компания».

Здесь оказалось немного просторнее, и растущий страх замкнутого пространства немного отступил. Потолок низкий, окон не было, зато комната вела к небольшому обеденному залу, похожему на миниатюрную версию больничной столовой. В зале стояло всего три стола, за каждым могло разместиться человек шесть, однако пластиковые столешницы, металлические поручни и сильный запах столовской еды подчеркивали разницу между этой и верхней палубой.

Камилла Лидман сидела за столом одна, попивая кофе и просматривая какую-то таблицу на ноутбуке. За другим столиком устроились пять девушек. Все они отвлеклись от еды, как только мы вошли.

– Hej[2], Йоханн, – поприветствовала его одна из девушек и добавила что-то на шведском или, может, датском.

– У нас гость, так что давайте будем говорить по-английски, – объявил он. – Мисс Блэклок пытается найти женщину, которую видела в соседней каюте – десятой, Пальмгрена. Это была белая девушка лет тридцати, с длинными темными волосами, и она хорошо говорила по-английски.

– Ну, под описание подходим мы с Биргиттой, – с улыбкой сказала одна девушка и показала на сидящую напротив подругу. – Меня зовут Ханни и в каюте Пальмгрена я вроде не была. В основном работаю за барной стойкой. А ты, Биргитта?

Но я покачала головой. Хотя и у Ханни, и у Биргитты были темные волосы и бледная кожа, ни одна из них и близко не походила на ту девушку из каюты, а в хорошем английском Ханни слышался заметный скандинавский акцент.

– Я Карла, мисс Блэклок, – сказала одна из двух светленьких девушек. – Помните, мы вчера с вами встречались? И говорили ночью по телефону.