— Теперь и я припоминаю, в самом деле, пока мы занимались шашлыком, резали салат и готовили стол, Любка отправилась на родник, — задумчиво произнесла Катька.

— И что? — спросила у нее я. — Зачем ей понадобилось туда тащиться? В доме из кранов, когда работает насос, течет отличная вода из скважины.

— Там вода особая, — встрял дедок. — Вкусная, сладкая. Пьешь ее и напиться не можешь. Лучше всех ваших колы и спрайтов. Даже лучше квасу, во как!

— Она взяла пустую пластиковую шестилитровую бутыль и отправилась якобы за водой, — все так же задумчиво сказала Катя.

— Почему якобы? — посмотрела на нее Мариша.

— Потому что ходила она слишком долго, а воды в результате так и не принесла, — ответила Катя, и мы замолчали.

Вроде бы пустяк — ну не принесла Любка воды с родника. Казалось бы, что с того? Но в свете случившегося этой ночью убийства любой поступок участников драмы принимал таинственный и даже роковой смысл.

— И что же ей там понадобилось? Зачем она туда ходила, если воды не принесла?

Ответ напрашивался сам собой. Либо она просто хотела побыть одна и собраться с мыслями, либо возле родника у нее было свидание. А может быть, и не у родника, а дальше, у реки. Скорей всего, вода из ключа была всего лишь предлогом, чтобы улизнуть из дома. И ее там ждал кто-то, с кем ей было необходимо увидеться без свидетелей. Еще была маленькая вероятность того, что ей необходимо было там что-то проверить, спрятать или забрать. Так как деньги Прапор ей отдал значительно поздней, а побыть одна она могла, просто обогнув дом и уединившись в саду, то скорей всего она все же с кем-то там встречалась.

Не иначе, как с этим длинным и худощавым типом. Он ей что-то такое сказал, после чего Любке срочно понадобились деньги, которые она и стребовала с Прапора. Уже интересно. Кто бы это такой мог быть? Уж не корыстолюбивый ли Кирилл, пообещавший жениться на Любке за деньги. Тем более что, по словам деда, Кирилл и в самом деле был строен, высок и вполне подходил на роль того подозрительного типа, которого мальчишка видел с Любкой ночью у реки. А что он его не узнал, так ничего удивительного. Кирилл вел себя осмотрительно и голоса не подавал.

— Порядочно возле Любки мужиков вертелось, — заметила Катька, когда мы двигалась к следующему дому. — И все какие классные. Работящий муж, верный жених и молодой любовник. Нам бы так!

— А теперь вспомни, чем все это для нее закончилось, — напомнила Мариша.

Катька вспомнила и моментально перестала завидовать. В следующем доме, едва хозяин услышал, кто мы такие и по какому поводу пришли, нас тут же усадили за стол и предложили выпить за упокой Любкиной души.

— Все равно никто лучше моей старухи вам о ней не расскажет, — убеждал нас хозяин — крепкий еще седовласый мужик.

И не ошибся. Его жена обладала одним очень важным для нас качеством: она болтала, буквально ни на минуту не закрывая рта. А как только ее мужик отправился с соседом в баню, ее язык превратился просто в помело. Под домашнюю сливянку, которая отлично пошла под пирожки с черничным вареньем, мы узнали от этой замечательной женщины целый воз и маленькую тележку местных сплетен и новостей. Но большинство из них было для нашего дела совершенно лишним. Ну скажите, какое нам дело до того, что у Петровны из третьего дома родились сразу два внука — мальчик и девочка, причем девочка вылитая бабка в детстве, а вот мальчик ни на кого из родни не похож, зато просто копия Степана из дома напротив. И что нам за интерес слушать, сколько раз за зиму подшивался и расшивался страшный пьяница Анатолий, у которого этой весной сгорела баня.

— Да вы меня слушайте, я обо всех делах наших соседей лучше их самих знаю! — трещала баба, а у нас потихоньку начинали побаливать головы. — Вот Витькины родители, мир их праху, невестку свою при жизни не повидали. Так хоть сейчас там встретятся.

И, хряпнув еще одну рюмку, опять же за упокой несчастной Любкиной души, тетка принялась болтать о родителях Витьки. Мы навострили уши — наконец разговор вошел в нужное русло. По словам словоохотливой тетки, все Плаховы были какие-то нелюдимые, жили сами по себе, ни в каких совместных деревенских гуляньях и праздниках не участвовали, в колхозе не пахали, на комбикормовом заводе, который раньше кормил всю округу, тоже спину не гнули, кормились своим хозяйством, но при этом тугую копейку имели. Типичные куркули!

— А откуда, спросите вы, такое у них настроение, что они ни с кем старались не общаться? А я вам скажу! Совестно им перед людьми было! Прадед Витькин имение ограбил, а хозяев убил. Вот откуда в их роду такая червоточина!

— Какое имение? — опешили мы от такой новости.

— Усадьба у нас дворянская рядом с деревней раньше была, — охотно пояснила местная сплетница. — Из нашей деревни они к себе в дом прислугу набирали. Вот Витькин прадед у них на конюшне и работал. Да только когда революционные брожения в массах начались, он быстро на сторону «красных» перешел. И, видать, так их идеология ему в башку крепко втемяшилась, что он хозяев своих порешил, а усадьбу спалил! Вот так-то! И ничего ему за это не было, потому как он на суде заявил, что расправился он с ними по причине классовой сознательности. Осознал, мол, что они эксплуататоры трудового крестьянства и вообще трутни. А что перестарался малость, так прощения просим. В гимназиях не обучались, люди простые, чего не так поняли, так зато намерения были самые революционные. И что вы думаете? Его не только оправдали, а еще и сделали каким-то там красным командиром. Он потом по всей нашей области те семьи дворян и богатых купцов, что вовремя после революции не сбежали, преследовал. Никого в покое не оставил. Правда, убивать, да еще при всех, больше не убивал — видать, остерегался.

— Ужасно, — действительно расстроились мы. — Выходит, Витькин прадед — убийца?

— То-то и оно! — кивнула тетка. — Мне еще бабка о нем рассказывала и дружить с Витькой не разрешала. Известное дело, дурная кровь обязательно себя даст знать. Вот и дала.

— Думаете, это он ее порешил? — шепотом спросила у нее Мариша.

— Утверждать не стану, а только почему бы и нет? — неожиданно тоже перешла на шепот тетка.

В самом деле, почему бы и нет? Но не успели мы хорошенько обдумать эту мысль, как тетка добавила:

— А хотя бы и не он, а его женка. Тоже странная история с ней какая приключилась. Вы слышали, что вроде бы она память почти на двадцать лет потеряла? А вот мой брат, а он у меня врач, говорит, что не может человек так надолго память начисто потерять. А потом чтобы через двадцать лет вдруг в один момент — бац! И все вспомнил. То есть, может быть, и может, только ему лично такие случаи не известны. Обычно память начинает раньше возвращаться.

От болтливой хозяйки мы ушли, изрядно накушавшись нескольких сортов домашних наливок, которые она, не скупясь, выставила для нас на стол. Идя по дороге, мы вскоре наткнулись на капитана, которому, судя по его неуверенной походке с крутыми вензелями, пришлось выпить за упокой души Любки столько стопок, что ее загробной жизни теперь ничто не угрожало, одна ей дорожка — прямым ходом в рай. Нас капитан то ли не узнал, то ли вообще не заметил. Ноги у него внезапно подкосились, и он рухнул под пышный куст крапивы, где и уснул счастливым сном и нимало не волнуясь за порученное ему следствие.