— Да иди ты… — опешила супруга.

Хрусталёв рассказал, при каких обстоятельствах поднял сей клад.

— А как быть, что делать-то с ним будем? — Авдотья тронула рукой слиток и далее промолвила: — Нас же посадить за него могут. Смотри, он весь в клеймах со значками и буквами, видать, с какого-то специального золотого завода, не иначе…

— Видать, раз в аккурат так слитый. Кто-то когда-то зарыл и забыл, а может, убили, а убийцы не знают, где оно спрятано было.

— Неужли жизни человека лишили?..

— Кто его знает, может, убили, а может, и жив и где скрывается, а может, и в тюрьме срок отбывает. Вернётся на место, а тут поле паханое. Смекнёт: чьё поле у того и золото. К горлу с ножом пристанет, и отдашь от греха подальше.

— Ни приведи Господь, — Авдотья перекрестилась. — И чего ж делать? Может, закопать его обратно и уйти с этой целины?

— Закопать, — усмехнулся Илья. — Такой вариант не годится. Сдадим мы его как находку, а за клад, знать, сумма от государства нам полагается. Не присвоили, а сдали. Какой с нас спрос? Деньги получим и заживём по-иному.

— И кто ж этот ирод? Вот ухарь!

— Пройдоха тот ещё, коль имел доступ к переплавке металла или в сговоре с кем был, не иначе. А закопан-то слиток давно, судя по истлевшей на нём тряпке. Кто знает, а вдруг инкассацию убил и завладел золотом, а может, и не одним.

— Хочешь сказать, в поле ещё где-то зарыто?

— Может, зарыто, а может, банда была, поделили меж собой и в разных местах слитки оказались. Нам это неведомо. Одно ясно: не откладывая следует снести божий дар в контору прииска и сдать его по закону, как положено.

Илья много раз слышал: на участках некий народ находил самородки и сдавали их в кассу прииска, получали деньги, как за подъёмное золото. Ему такое счастье ни разу не выпадало. Цена для золота была установлена приемлемая, а сдача находки являлась обязательной, в случае сокрытия же, люди подлежали строгому наказанию, дабы исключить хищение драгоценных металлов. Но слухи доходили и иные, якобы не все счастливчики сдавали, кто и утаивал, не боясь закона.

Назавтра с раннего утра, к открытию приисковой конторы, Илья и направился с драгоценным тяжёлым свёртком. Шёл и побаивался, как бы кто не догадался, с чем и зачем идёт. Ему чудилось, что прохожие, спешившие на работу, смотрят на него не так как обычно — в чём-то его подозревают, а в висках кровь отзывалась каждым ударом сердца, душа трепетала.

Зашёл в контору — и сразу к директору прииска. Секретарь остановила его из-за ожидания вот-вот начала планёрки, мол, руководству сейчас будет не до него и посоветовала прийти позже. Но Илья слушать не хотел. Я, дескать, по весьма неотложному делу, мне надо и всё тут. Директор услышал шум и вышел из кабинета. Илья сразу и выложил слиток на стол секретарши.

— Нашёл… Примите по всем правилам, слыхал выплата мне от государства положена…

Тут же создали комиссию, взяли с Ильи письменное объяснение: где, в какое время и при каких обстоятельствах нашёл золото, есть ли свидетели?

Последний вопрос Илью напугал, и он ответил:

— Есть один.

— Кто и адрес проживания?

— Гриня, в моём дворе.

— Полная фамилия и отчество?

— Какая фамилия у коня может быть, какое отчество? Конь он и есть конь… — с недоумением Илья вскинул брови.

Все кто присутствовал при обсуждении дорогостоящей находки рассмеялись, а задававший вопросы сказал:

— Нет, такой свидетель нам ничего не расскажет.

Слиток описали, взвесили, оказался весом в несколько килограммов, все сведения занесли в акт. Заверили, что вознаграждение выплатят.

На следующий день рабочих прииска привлекли к копке земельного участка, что начал разрабатывать Хрусталёв, но ничего не нашли. И тут ещё одна радость хозяевам участка — земля даром и добросовестно взрыхлена и готова под посадки. Как оказалось, найденный слиток золота относился к временам Гражданской войны, когда золотые запасы перевозили с банков за границу и бывали случаи налётов банд в пути следования. Чтобы уйти от преследования, грабители прятали его, где приходилось, а если погибали, то и золото оставалось лежать похороненным навечно.

Примерно через месяц Хрусталёву выплатили положенную сумму. Деньги большие! Появились завистники, злые языки и сплетники. Последние распускали слухи, якобы Хрусталёв нашёл не один, а несколько слитков, сдал один, а остальные утаил. Это обрастало ещё более нелепыми оговорами, за которыми следовали даже проверки милиции. «А вдруг на этот раз, правда!»

Илья больше не мог терпеть всего этого и решил с семьёй покинуть прииск, уехать отсюда подальше. Продали хозяйство, слух пустили вроде как уезжают на Урал, а сами переехали в Магадан.

Здесь обустроились, но спустя несколько лет Хрусталёвы старшие ушли в иной мир, оставив детей — Захара и Анну. Захар вскоре попал в тюрьму, а пока сидел, сестра вышла замуж и уехала из Магадана. Хотела оставить брату дом, но жильё, ставшее бесхозным, решила продать, а деньги передать ему после освобождения.

Эти эпизоды из жизни всплыли в памяти у Захара неслучайно. Болото напомнило ему место работ в заключении, где приходилось горбатиться на укладке лаг и настила из древесины для устройства дорог в непролазных марях. Здесь он часто вспоминал родителей, а в памяти всплывал рассказ отца о только что поведанном случае.

Из раздумий Захара вывел пёс — Гром залаял, завидев живность. На отстое приметил кабаргу. Она стояла на отвесной скале, и ей казалось, она никем не досягаема.

Захар приблизился, собака заливалась лаем, а зверь понимал: как только покинет безопасное место, это мохнатое лающее животное настигнет её, не понимая, что для охотника она тем самым становится неподвижной доступной мишенью.

Захар прицелился и нажал на курок. Ахнул выстрел. Кабарга замертво брыкнулась со скалы и скатилась к её подножию. Гром вертелся словно юла и лаял, смотрел то на кабаргу, то на Захара, вроде как недоумевал, то ли он так напугал зверя, то ли Захар свалил его громом выстрела.

Перекурив, Захар выпотрошил кишки из добычи, взвалил на плечи и отправился в обратный путь — в посёлок.

В тайге по распадкам выстрелы слышны далеко. Захар и не знал, что его ружейное эхо донесётся до неизвестных ему скитальцев, продвигавшиеся по долине речки.

Глава 16

Двое путников, которые шли тайгой и услышали выстрел и лай собаки, насторожились.

— Лютый, неужели погоня? — опешил один, на вид худощавый и с лицом со следами когда-то перенесённой оспы.

— Да откуда