расходный материал, который отработан, и некогда им заниматься, навезут ещё… В этой группе погребённых и оказался друг Лютого и Серого — Хриплый. Заключённые стояли и слышали из-под земли глухие людские стоны, и казалось, земля вроде как ныла от нестерпимой боли.

Горный надзор проходку следующего ствола обязал проходить с первого метра с укреплением стен выработок, уж больно напряжение заключённых виделось им к охране враждебно-настроенным. Позднее по лагерю просочилось: власти гибель людей оформили актом о несчастном случае, виной которого стали заключённые, по своей прихоти и грубо якобы нарушившие проходку шахтного ствола — вели работы без крепления горной выработки, а спасти людей, учитывая сыпучие обводнённые породы, не представилось возможным.

— Да, Серый, пережили мы немало, а посему под старость лет осечки давать нам не след. Тюремные камеры не для нас, в наши годы одна погибель от них, так что стоять за себя стеной потребно.

— Выкарабкаемся, да ксивы надёжные заполучить надобно будет, тогда и надёжа жития обеспечена.

— Когда деньги есть, купить всё можно. Чего об этом травить, надо, значит, нарисуем.

С разговорами Лютый и Серый перевалили сопку и шли по склону. Внизу зеркалом отражалась водная полоса речки, вдали просматривался лесной посёлок из нескольких домишек. Зоркие глаза Лютого приметили струившийся сизый дымок, он исходил из трубы одной избушки.

— Есть какие-то души. Видал? — он показал рукой в сторону таёжных построек.

Солнце склонилось к закату, но видимость была хорошая. Серый, страдавший близорукостью, сощурил глаза, всматривался, но всё же разглядел очертания обжитого кем-то уголка.

Глава 17

С того момента, как Хрусталёв ушёл с собакой на охоту, остальные же члены бригады занялись мелкими хозяйственными делами. Погода прекратила капризничать — облака не сбрасывали мокроту, если ночью было холодно, то днём холод отступал, а небесное светило создавало комфорт, и были надежды: таковая простоит недели две. И это старателей устраивало — есть возможность продлить сезон и тем самым намыть золота гораздо больше.

Занятые трудом, они и не заметили, как со стороны тропы, что шла в сторону распадка, появились двое. Они не спешили себя обнаружить, а пристально из-за кустов наблюдали, чем заняты обнаруженные ими люди. И меж ними шёл разговор, тихий, неслышный для посторонних ушей.

— Лютый, как думаешь, это вся бригада или ещё кто с ними копошатся?

— Кто его знает, — ответил напарник. — Надо бы присмотреться. Вроде на подходе душ больше мы не узрели.

— Если копачи-одиночки, то можно враз скрутить, а ежели артель, лучше стороной обойти, себя раскроем и беду накличем.

— Серый, спешить не будем.

Около четверти часа поглядывая на группу старателей, наконец Лютый не выдержал:

— Кроме этих пахарей, больше никого не видать, верняк их только трое здесь.

— Вроде так, — согласился Лютый и перевёл взгляд на строения рабочего посёлка, задумался и произнёс: — Есть затея: выбрать удобный момент и проскользнуть в избушку, что ими обжита, а там посмотрим, что и как.

И удобный момент представился. Лосев с напарниками покинули посёлок и направились на участок разработки в сторону установленной бутары, вероятно, решили ещё раз проверить состояние промывочного узла, глянуть на сплотки. Лютый же с Серым полусогнувшись и, словно крысы, бесшумно пробрались к избе, из трубы которой струился лёгкий дымок. Открыли дверь, вошли внутрь. Сразу обдало теплом и уютом. Донёсся запах, говоривший: в жилище имеется еда.

Осмотрелись. На печке стояла пара котелков и чайник. Несколько двуярусных нар, жерди для сушки одежды, полки с разной утварью.

— Судя по нарам, занято четыре места, стало быть, так и есть, старателей пшик да обчёлся, — заключил Лютый.

Серый же кинулся к печке, открыл крышку котелка и ахнул от удовлетворения:

— О-о-о! Шурпа с диким мясом. Лютый, налетай.

— Ты пока по чашкам рассыпай, а я гляну, чем ещё богаты хозяева.

Лютый принялся тщательно обследовать таёжное жилище. Осмотр даром не прошёл и даже привёл его к удивлению, обнаружив на нарах под одеялом одноствольное ружьё с патронами. Но ещё больше удивил журнал, лежавший на полке. Листая страницы, он обнаружил записи ежедневных съёмок золота. Итоговая цифра внушала уважение. Душа возликовала.

— У-у, Серый, тут погуще шурпы кое-что имеется! — воскликнул Лютый. — Наши труженики намыли золота, знаешь сколько?

— Сколь?

— Ажно семнадцать кило! И всё наше!

Серый, хоть и был изрядно голоден, отошёл от стола и придвинулся к другу, глянул на цифры в журнале, и хотя особо их не разглядел, поверил товарищу на слово, глаза заблестели.

— И где ж оно? Где? — выдохнул он.

— В избе не обнаружил, знать общаг прячут в тайнике каком. Вернутся с трудовой вахты, вот и спросим. А спросить есть чем, — потрясая ружьём, ухмыльнулся Лютый. — Хороша сторонка, богато в гости завалили. А теперь и пожрать можно.

Оба сели за стол, ели жадно, а фляжка спирта, найденная в избушке, ещё более придала аппетит непрошеным гостям.

Ублажив себя сытной едой, подбросили в печь два полена, которые, оказавшись на горячих углях, тут же взялись пламенем, они потрескивали, а свет огня пробивался сквозь щели железной дверцы. Разморенные негой беглые каторжане развалились на нарах, курили табак, нутро купалось в покое, такой благодати не испытывали давно, тянуло ко сну. И Лютый чуть было не поддался сладостной сонливости, как спохватился. Заметил и закрывающиеся веки товарища.

— Серый, не дремать! Не время расслабляться. Разберёмся с копачами — золотишко вытянем, а их к предкам отправим; одну-две ночки отдышимся, и в глушь махнём, как и прикидывали. Здесь оставаться никак нельзя, люди могут объявиться, а нам лишние встречи ни к чему.

— Теперь незачем до посёлка добираться, жратва есть, одежонку старательскую накинем, ружьишко имеется, любую лесную тварь подстрелим, без харчей не останемся.

— Правильно раскидал, один в один сходится, — согласился Лютый. — Вот только брести теперь тяжельше будет, семнадцать кило золота — это натяг добрый.

— По восемь с полтиной на брата, ничего, оно и больше тягали. Своя ноша, говорят, не шибко горб к земле тянет. Хотя чего базарю, две ж кобылки старательские при посёлке пасутся, так что есть на чём вёрсты махать.

— Да, в этом повезло, ноги тереть не придётся. Поглянем, можа, снесём, а можа, и захороним где. Всё одно возвращаться этаким же путём, кубышки свои подберём, а к ним золотишко ещё и это приложим, а там махнём до Магадана.

— В Магадане думаешь осесть?

— Зачем же, имеются места куда теплее. Есть у меня там один мужичок надёжный, и кров даст и поможет слинять со здешнего края.

— Чего задумал-то, Лютый?

— А то, что этот человечек — мореход бывалый, должок за ним по самое не