хочу, и возможности у него таковые, что устроит путешествие нам с ветерком по морю-океану до самого Владика. А там далее железной дорогой на Большую землю колёса покатим, велика Россия, тормози, где к душе место приглянется.

— Это ж сколь водой от Магадана до Владивостока?

— Тысяч две с полтиной, а то и боле, шагами мерить не придётся. И чего нам эти тыщи считать, с золотьём в одно удовольствие по морским просторам и без опаски. Самолётом негоже, в таком разе задумка пропащая — загребут махом, нюх у легавых тот ещё.

Лютый говорил, но постоянно был на чеку — поглядывал через окно, ждал появления старателей.

Солнце скатилось к горизонту, и Лосев, Гребнев и Груздев возвращались в посёлок.

— Глянь-ка, а угольки-то ещё не остыли, дымок из трубы тянет, — заметил Макар.

— Что ж за дрова такие долгоиграющие попались, — рассмеялся Гребнев.

Втроём подошли к избушке, Лосев открыл дверь и с порога увидел двух незнакомцев. Внешний вид сразу сказал сам за себя — люди непростые, лихие и забрели сюда либо по нужде, либо по наводке — грабежом промышляют, а если так, то дело дрянь. Вслед за Макаром в избушку вошли и Борис с Тихоном. С удивлением разглядывали непрошеных постояльцев.

— Кто будете, откуда и куда путь держите? — спросил Лосев, а сам заволновался, глядя на лицо коренастого бугая с омерзительной ухмылкой.

— Ну вот, не успел порог переступить, а уже столько вопросов набросал, ажно я запутался, — саркастическим тоном ответил Лютый, Серый же усмехнулся.

— А чего так в гостях невежливо? Не уж воспитанием обделён?

— А ты чего вместо Макаренко здесь лямку тянешь или решил поумничать? — зло, сверкнув глазами, прошипел Лютый.

— Да не принято у нас как-то в Сибири хамить…

— Заткни своё хайло, а не то, — перебил Лютый и наставил ружьё.

— Ты бы остыл, дядя! — надавил голосом Гребнев, поняв, что перед ними зэки, либо освободившиеся, а скорее сбежавшие. Последнее вернее всего, поскольку вид арестантский, а разжиться одеждой ещё не успели. Гребнев сделал порыв наброситься на заключённого.

— О, ещё один воспитатель. Стоять, а не то! — прохрипел Лютый и взвёл курок. Гребнев остановился — кто его знает, пальнёт без ума. — Вы лучше, ребятки, не кипятитесь, а золотишко на стол выложите, а мы прикинем, всё ли по чесноку сдать пожелали.

— Вчера золото увезли нарочным в Ягодное, так что мы пустые, — пояснил Гребнев. — Нас четверо, если соображайка работает, глянь: занято четверо нар, нас трое, четвёртого нет, вчера за металлом приходить надо было, — съязвил Борис.

Сомнение у Лютого и Серого длились несколько секунд, но Лютый тут же их откинул и, схватив в руки журнал съёмок, бросил их к ногам тройке старателей.

— Не пыли, гнать феню мамке будешь. Тащи на гора металл, а не то прострелю кишки твои, поганец, покорячишься и тагды другое придумаешь!

Гребнев в душе кипел, был готов задушить этого ублюдка. «Ага, как бы не так, золото ему подавай. Я так просто с золотом не расстанусь, с адским трудом своими руками весь сезон! Нет! Надо что-то сообразить, иначе с такими разговорами дело и впрямь смертью обернётся…» Борис глянул на Лосева и Груздева, и в их глазах прочёл свои мысли. «Враз кинемся, но этот дурень сделает выстрел, и кто-то один из нас ляжет. Так не пойдёт, нужно что-то иное. Выждать момент? Но этот гад же наседает…»

Глава 18

Хрусталёв уставшей поступью нёс на себе ружьё и добычу. «Ну, мужиков порадую — опять свеженина. Конечно, не птица обещанная, а кабарга, но ведь деликатес-то какой! Жаркое сотворим, да под сто граммов, ух!..» — подбадривал себя Захар.

Собака, набегавшись за целый день, тоже спешила до жилья, её донимал голод, она знала, когда он пропадёт — как только достигнет таёжных избушек.

Поздняя осень. Холодный ветер, порой пронизывающий, шевелил опавшую листву, качал ветви деревьев и лапы ельника. Сыро и неуютно. Если стоять без дела, неподвижно, можно окоченеть. Но Захар взмок до пота, ноша тяжелела с каждым километром пути, а чем ближе к посёлку — с каждым десятком шагов.

За спиной послышался далёкий звук вертолёта. Захар обернулся, от горизонта летела стальная птица, приближалась, машина шла не особо высоко, поравнялась, и путник, задрав голову, проводил её взглядом, пока она не исчезла за сопкой. «Наверное, золото с какого-нибудь участка тащит и немало, поди», — предположил Захар.

Ещё будучи в верховье долины Захар созерцал сопки, они выглядели ощетинившими великанами, ждали зиму. Они словно смирились с холодными тучами, насыщенными снегом. Зябко. Ключи, что впадали в речку и брали своё начало в вершине гольцов, гнали мелкую шугу, а она несла с собой опавшую листву и частички веточек, всё это цеплялось за коряги и выступающие валуны, часть оставалось на них, остальное продолжало свой путь далее. С этой водой с ключей и речки спускался хариус, рыба спешила покинуть облюбованные места, укрыться в более глубоких водоёмах. «Эх, нет ни удочки, ни времени, а не то бы наловил рыбки на уху, да и малосольной не мешало бы вкусить…» — сожалел Захар.

С размышлениями он наконец достиг посёлка. Гром с радостным лаем стремительно кинулся вперёд и, значительно опередив своего попутчика, давал уже знать членам бригады — мы вернулись с трофеем!

«Вот же страсть неугомонная, и откуда столь у собак прыти? Накорми, и опять готова день целый по тайге шастать…» — радовался за собаку охотник.

Но тут он услышал выстрел и краткий визг пса. Его мысли в одно мгновение провалились, и он резко остановил свой ход. Сквозь деревья увидел картину: неизвестный стоял у избы с ружьём, вблизи пал замертво Гром. Мужик быстро перезарядил ствол, и пристально осматривал посёлок и прилегающий к избушкам лес.

Захар снял с себя ношу, залёг и притаился.

Когда Лютый услышал лай собаки, насторожился. Тут же велел старателям занять место в дальнем углу избушки, сам же открыл дверь и глянув через проём, с осторожностью вышел наружу. Гром с яростным рычанием кинулся на него и тут же свалился от картечи, выпущенной из ружья.

«Вот дьявол?.. Что за изверг?.. Знать, мужиков под прицелом держит, раз не видать их. Золото! Точно бандит отъявленный, не иначе с грабежом явился. Вот чёрт! Живы ли мужики? Что с золотом?..» — неслись в голове тревожные опасения.

«Стоп! Спокойно. Если это бандит, а сомнений уже нет, и, как видно, в руках было ружьё одноствольное, раз сразу спешно перезарядил, то и не так страшно. Возможно, это ствол Лосева… А если он не один и ещё