Они выражали свое время. Есть ли они сейчас? Нет. Начиная с импрессионистов, «в живописи начались чудачества», и искусство стало немножечко ненастоящим. Какими же должны были стать студенты? Такими, как старые мастера. Подражать им, но не копировать. Могли ли студенты выражать дух своего времени? Нет, потому что их время было бездуховным. Они должны были выражать вечные ценности, созданные старыми мастерами, которые выражали свое время.

Русские народные сказки, в которых предлагается пойти туда не знаю куда, чтобы добыть «то не знаю что», куда реалистичнее, чем кажутся. Великолепный способ отделаться от конкурента. Только к тому моменту, когда ты это понимаешь, уже пора умирать.

Визитные карточки

Когда на заседании книжного клуба Жизель третий раз задела Смородину под столом ногой, он подумал, что вряд ли эта элегантная женщина так неуклюжа. Потом она заинтересовалась его рубашкой, потрогала манжету и как бы невзначай погладила его ладонь. Диана в это время с жаром объясняла, как именно преступник должен был обмануть и обокрасть всех «безо всяких убийств». И все это Жизель делала быстро, невзначай.

Аня говорила:

– Мне кажется, главное в романах Кристи – это искреннее удивление в конце. Всю книгу читателя дразнят, но всегда неожиданно преступление раскрывается. Думаешь, это он, а это она! За это изумление читатель и платит. Сто лет уже.

– Анечка, ты никогда не делала бизнес. Я тебе говорю, что глупо преступление придумано, не продумано вообще. Я бы то же самое организовала иначе, и ты тоже. И не надо так смотреть! Ты во время процедур чище гестапо все выведываешь. И ты очень хорошо притворяешься, я видела ваши фотки с новогодней вечеринки.

Жизель наклонилась к Смородине.

– Дайте мне свою карточку. Муж совсем меня не понимает, а мне так нужна… консультация.

Ольховская громыхала.

– Лешик, вот скажи ей, что так убивать нерентабельно. Что ты как не мужик! А еще к Сладковскому на консультацию ходил.

– Я попросил бы. Я рассказал, чтобы интересно было, а не для того, чтобы меня попрекали.

Смородина вмешался:

– Я хотел бы с любезного разрешения Раисы Федоровны предложить вам всем мои карточки.

Поэтическое кафе

Жизель назначила ему встречу в кафе в центре, вздохнув, что ей «было бы трудно ехать куда-то далеко от дома, тем более что муж уехал на рыбалку». Платон Степанович даже почесал затылок. Он умел и договариваться, и ставить хамов на место. Но флирт ему был совершенно непонятен и не интересен, он даже в романах такие места просматривал по диагонали. В любом случае об измене не могло быть и речи. Он любил только свою жену.

Но все равно перед выходом из офиса он лишний раз посмотрел в зеркало. Ну, если корпулентные, похожие на филинов лысеющие очкарики в ее вкусе, он только легче получит нужную ему информацию. Может, ей нравится, когда из-за толстых стекол на нее зорко смотрят маленькие глаза.

Жизель ждала за столиком. Ее лицо украшали крупные солнцезащитные очки. Смородина огляделся и понял, что она выбрала такое место, чтобы все время видеть себя в зеркало.

– Восхищаюсь Дианой. Подкатывает ко всем подряд, совсем не боится отказов.

Она немного покрутилась, как бы устраиваясь поудобнее. Ее длинные белые волосы впитывали свет. Она была кинематографически хороша, европейская дневная красавица.

– У нее одна песня, как она работала в правительстве Москвы, когда там квартиры дарили этажами. Но потом ее влиятельный дедушка помер, и нашу хабалку попросили на выход, нежно ускорив движение тела толчком ногой под зад. Лешик ее отшил, она злится. А он просто робкий, боится проявить интерес к самой красивой женщине в клубе. – Затем она резко сменила тему: – Как вы думаете, когда будет знаменита настоящая аристократия?

У Смородины была чуждая Жизели привычка думать, прежде чем ответить, поэтому, поправив очки, он настроился на рассказ о том, как потомки рэкетиров превращаются в слой, который укрощает других одним только высокомерием, делегируя ношение оружия охране. И что восхищаются окружающие не столько колоннами и бархатом, сколько привилегиями…

– Я сразу поняла, что вы особенный. Эта смешная женщина не дала мне прочесть мои новые произведения. Но вы сможете оценить. Вы один.

Не дав ему опомниться, она достала голубую брошюру, на обложке которой Смородина заметил ее графический портрет. И начала декламировать.

Смородина честно сосредотачивался в начале каждого стихотворения, но их единственным содержанием было то, что автор умеет в рифму. Лучше бы они были смешными или вульгарными. То, что Жизель, сидя в помещении, читала в темных очках, усиливало сюрреалистичность происходящего. Наконец она сделала паузу и, наверное, перевела взгляд на него.

– Жизель, вы говорили, что вам нужна консультация.

– Именно. Понятны ли мои стихи адвокатам? Вы же пришли в книжный клуб, вам интересна великая литература.

– Кстати, о литературе. Я так рад был встретить вас у Абрамовых. Почти Абрамцево, вы не находите? Есть сказочный дух в этих высоких зеленых деревьях.

Жизель смотрела на него, не понимая, почему он отказывается хвалить ее стихи. Но Смородина держал ритм речи, исключая возможность продолжения чтения.

– Местные газеты – это ведь малоизученный культурологами пласт. А сколько там всего! Вы не помните, чтобы в субботу кто-то читал местную газету? Такую черно-белую, – адвокат нарисовал формат издания руками в воздухе. Если бы за ними кто-то наблюдал, то решил бы, что это Алан Чумак гипнотизирует слепую. – Всего четыре полосы.

– Я заметила только, что домработница совала в рот клубнику прямо из вазочки на столе. Думала, никто не видит, торопилась. Еще девочка эта несчастная устроила истерику. Мы фотографировались, она попала в кадр, так она требовала, чтобы мы удалили фотографии. Представляете? Конечно, с такой челюстью разовьется дисморфофобия[3]. Но надо как-то с этим жить. Может быть, носить капор… Бывают такие, с кружевными завязками. Ну или быть умной. Она была такая сонная, а потом носилась как ужаленная. Знаете, я ее увидела в прихожей, она совала в сумку идиотский дешевый шарф, такой с люрексом. Я говорю: «Это тот шарф, который тебе во сне пришел?» К нам же во сне приходят знаки, вы знаете? А она зыркнула на меня и такая: «Ваши стихи дерьмо!» Представляете? Тяжело же ей придется в жизни. Нельзя же говорить людям правду.

Анна

Запись у Анны была полная, она с трудом воткнула любопытного адвоката в неудобное ему раннее время. Под салон была переоборудована просторная квартира на первом этаже жилого дома.

– Это ради жены. Сделайте что-нибудь