такое, чтобы я поразил ее посвежевшим лицом, когда она вернется… А вы давно ходите в клуб?

– Да. Раечка моя клиентка. И Диша.

– А Алексей?

– Тоже приезжает.

Кажется, она считала Алексея чем-то вроде мебели. Внезапно в Смородине проснулась сваха, но он вовремя вспомнил, что лежит на ее кушетке не в качестве почетного гостя.

– Я слышал, что вы будете за меня голосовать.

Она сидела сзади и очень приятно водила руками по его лицу. Видеть ее он не мог, но почувствовал, что она улыбнулась.

– Без шансов. Ольховская уже наложила вето. Только я вам этого не говорила. А вы ботокс в межбровку не хотите вколоть?

Смородина почувствовал, что сейчас улетит. Мерные массажные движения ее пальцев как будто достигали его мозга и расслабляли его. Поэтому он перевел тему разговора на обсуждение участников заседания. Все они ожидаемо оказались очень хорошими людьми. То ли Анна действительно была блаженной, как считала Жизель, то ли это была маска. Однако вскоре думать стало лень.

– А Эльвиру возьмут в клуб?

– Элечка милая, но у нас народ консервативный. Мы в эти выходные опять к ней поедем. Есть идея сделать фотосессию в духе романов Агаты Кристи.

– Наверное, ваша идея? Вы такая креативная.

– Нет, Элечкина.

– Она любит фотографироваться?

Волшебные пальчики так и замерли у него на лице.

– А кто не любит?

– Жанна вроде.

– Она молодая еще – девочка, не понимает. Комплексует из-за челюсти. Вы бы знали, какие это глупости все – расстройства из-за внешности, возраста. Очень быстро все когда-нибудь закончится. И внезапно. Надо успеть. Эля понимает. Вы ведь знаете, сколько она пережила? Так скитаться не дай бог никому. А тиран этот домашний, с жирными пальцами? У него, я так понимаю, были и другие дети.

– Да? Я не знал. Расскажите!

– Мы пили чай на лужайке перед домом. Видим женщина, такая по-европейски одетая, разглядывает дом. Я даже подумала, может, она архитектор.

Может, это безобразие с белой колонной, похожей на вставной зуб, какой-то новый стиль? Она увидела нас, позвонила в калитку. Из дома вышел мальчик, этот ассистент с тремя извилинами и телом греческого бога. Как его?

– Оскар.

– Оскар! Точно. – Анна снова стала говорить, растягивая слова, видимо, когда она думала, то говорила медленнее. – Он на статуэтку похож. Может, это псевдоним? Ему больше пошло бы имя Толя. Толя из Ельца.

– Это женщина-архитектор так сказала?

– Нет. Вы перебиваете, я так все забуду. Вы вообще сейчас поменьше говорите, я наношу масочку. Оскар подошел к калитке, позвал Элечку. Она вообще его на дух не выносит. Говорит, дармоед с фанабериями. Они поговорили с этой женщиной, я видела только, что оба отрицательно мотали головами. Когда мы подошли, она показывала какую-то черно-белую фотографию, а Элечка объясняла, что, да, на ней няня, ради которой ее Абрамов и выгнал. Потом Эля сказала, что та спрашивала, все ли наследники Абрамова объявились. Ботулотоксин я бы вам таки вколола. Морщины уйдут, лоб разгладится. Еще скулы можно вам поднять, носогубку заполнить. Или сразу круговую подтяжку. Не дергайтесь!

Посетив дом с колонной в субботу, Смородина осмотрел даже место сбора мусора, старых газет там не было. Он спросил у Жанны, она сказала, что газеты ее вообще не интересуют. В доме ждали какого-то Антошу, Эльвира – с явным воодушевлением, по всей видимости, это был человек, который отвлекал на себя вечное раздражение генерала по ее поводу.

– Наконец-то я увижу знаменитого Антошу. Кажется, генерал относится к нему тепло.

– Это, – Эльвира сделала паузу, – парикмахер.

Смородина первый раз в жизни видел, чтобы о парикмахере говорили с таким придыханием.

– Местный?

– О! Местный! Знали бы вы, как мы намучились с местными. Афанасию Аркадьевичу они все не подходили, выправка не та. Дядюшка ведь убежден, что каждый мужчина должен быть способен во сне собрать автомат Калашникова. Ходить строем, потерять ухо или глаз. И вдруг выяснилось, что в нашу деревню на лето приехал знаменитый стилист Антон Додон.

– Тот самый? Который «звезда в восхищении»?

– Да. Снял дом с курями, пьет по утрам свежие яйца и готовится к серии сольных концертов.

Смородина поправил очки, которые от изумления чуть не съехали с носа.

– Не знал, что он поет. Хотя сейчас, как в эпоху Возрождения, смело можно быть дилетантом одновременно в нескольких областях.

– Так вот он служил в армии. Для дяди это принципиально.

– Подождите. Это, наверное, однофамилец того Додона?

– Нет, тот самый Додон с пушистыми ресницами, гигантскими губами и в сумасшедших нарядах уволился из армии в звании старшего сержанта. И вы представляете, Жанна договорилась с ним, чтобы он стриг нашего дядю! Невероятная удача!

Каково же было изумление адвоката, когда он увидел, что это был тот самый херувим в пижаме, которого они с Викторией Олеговной встретили в первый день, когда приехали в Подмосковье. Без косметики Додона было не узнать. Наверное, поэтому он и красился для выступлений.

– Товарищ генерал, здравия желаю!

И старший сержант вытянулся по струнке, соединив обутые в кроссовки пятки вместе. Стук не раздался, но все это настолько диссонировало с привычным телезрителю образом шоумена, что Смородина даже не нашел, что пошутить про себя по этому поводу.

– Антоша, хе-хе! Вольно, вольно… В кабинет!

И, круто развернувшись на своем кресле, генерал поехал в библиотеку. Было ощущение, что они собираются конструировать там атомную бомбу или как минимум кидаться из окон резиновыми шариками с водой. Такая смесь удовольствия и совершенно детского энтузиазма была написана у генерала на лице.

Смородина сам изумился своей реакции – звезд он видел много. Звезды были такими же людьми, более того, с порога просили как минимум скидки, а вообще считали, что их должны обслуживать бесплатно. Знаменитый стилист же вел себя естественно и лучился от удовольствия. Дом с колонной был какой-то аномальной зоной.

Додон был щуплый, невысокий мужчина, с мелированными светлыми волосами и цветком вместо губ. По всей видимости, он умел выключать свое отрицательное обаяние, как лампочку в подъезде. Мог выглядеть безумно и странно, а мог и совершенно обыденно. Он был одет в привычную для деревни немнущуюся свободную одежду. Со спины Смородина принял бы его за подростка – прямая спина, выправка, осанка здорового крепкого человека отлично маскировали неюный возраст звезды. Однако по рассказам генерала Смородина представлял себе «молодца Антошу», похитителя женских сердец, совсем другим.

Смородина так и беседовал с ним, глядя на его огромные губы, что явно раздражало звезду.

– Хотите поехать вместе со мной в музей?

– Мое появление на мероприятии стоит десять тысяч евро. Это так, за