— Нас зовут обедать, — наконец, произнес Икрей, нежно провел по щеке девушки, зажал ее ладошку в своей и повел сквозь толпу.

— Кто зовет? — непонимающе спросила Шарлинта, все еще находясь во власти странных несвойственных ей прежде чувств, которые почему-то совсем не хотелось раскладывать по полочкам или препарировать по отдельным эмоциям.

— Трей, — ответил младшенький и после короткой паузы пояснил. — Ментально.

Принцесса хотела было спросить, а сможет ли она со временем общаться с амаинтами также — ментально и на расстоянии, но почему-то произнесла вслух совсем иное:

— Нел, Трей, а ты?

Икрей рассмеялся, привлекая к ним внимание прохожих, в основном девушек.

— А мое имя идеально, никаких сокращений не требует, ваше Высочество.

И это прежде формальное, холодное, а то и злое обращение, протянутое теплым, медовым голосом как будто наполнило принцессу внутри горячим воздухом, согревая, лаская, будоража. Пугая невозвратом к прежней комфортной дистанции, переходом во что-то иное — неизвестное. Шарлинте захотелось умыться холодной водой, чтобы остыть, выдохнуть, переварить все эти незнакомые и до этого момента чуждые ей эмоции. Но что-то подсказывало, что уже поздно, точка невозврата пройдена, тонкая корочка внутреннего льда уже разошлась мелкими трещинами, согревая, даря неясную еще надежду и одновременно раня острыми осколками. Видимо, так принцессы взрослеют.

— Ты пояс свой оставил, — вспомнила вдруг Шарлинта, не позволяя себе окунуться в очередные тяжелые раздумья.

— Я главный приз уже получил, — лишь улыбнулся Икрей, поглаживая ладонь девушки своими пальцами.

— Какой именно приз и за что?

Голос Трейвента раздался совсем рядом, и свободную до этого ладонь девушки захватил второй амаинт. Было странно для Лин идти так, плечом к плечу, держась за руки, недопустимо близко. Все произошедшее сегодня было раньше недопустимо для принцессы Веллории.

— Поцелуй самой красивой девушки, — легко ответил Икрей брату, а Шарлинту кольнула какая-то смутная тревога.

Девушка поймала взгляд зеленых глаз Трейвента, боясь увидеть в них осуждение и гнев. Но спокойная малахитовая глубина затягивала и тепло грела. Как они так спокойно принимают необходимость делить ее внимание друг с другом? Или ревность — чуждое чувство для амаинтов? Хотя, что могла знать о ревности она, ни разу ее не испытавшая.

— Хорошо провела время? — спросил ласково, заранее зная, каким будет ответ, и искренне радуясь за нее.

— Замечательно, — выдохнула Шарлинта улыбаясь. — Жаль, что ты не смог пойти с нами.

— Ребенок, ты совсем не выросла, — родной голос раздался неожиданно. — Но повзрослела. Интересуешься не только лошадьми, но и мальчиками.

Оказалось, что они уже дошли до таверны, возле которой собрались, видимо, все те гости и жители поселения, которые не пошли на ярмарку. А поглазеть здесь было на что. Посреди двора в окружении неизменной шестерки телохранителей стоял двиртийский император Вайартер III. Эта колоритная семерка в полностью черной кожаной традиционной для их расы одежде возвышалась даже над амаинтами. Рост императора приближался к восьми футам, он по праву считался самым высоким среди своих соотечественников, но и охранники не сильно уступали этому выдающемуся показателю. Двирты не были магами в прямом понимании этого слова. Они не способны наводить чары или использовать заклинания. Высокородные двирты владели пространственной магией — могли построить портал, ориентируясь на местность или человека. Кроме того, все представители этой расы были прирожденными воинами, обладали неимоверной силой и скоростью, рано взрослели и жили намного дольше людей и магов.

— Дед, — радостно вскрикнула принцесса и бросилась навстречу самому любимому мужчине в ее жизни.

Шарлинта с жадностью посматривала на выставляемые на стол блюда. После замечательной прогулки и встречи с дедом, она хорошенько проголодалась. А император позаботился о том, чтобы прихватить с дворцовой кухни все самые любимые блюда принцессы. Устроились они в комнате, где Шарлинта и амаинты ночевали. Женихов, или как назвал их дед, мальчиков, не задумываясь, выставили за дверь, аргументируя это потребностью в приватной беседе. Правда, двое телохранителей все равно остались в номере, но Шарлинта настолько привыкла к их присутствию с детства, что практически не замечала. Связанные с императором особой клятвой на крови, воины не могли рассказать кому-либо хоть что-то услышанное ими во время работы.

— Повествуй, ребенок. Я ожидал, застать тебя в плохом настроении, но на несчастную невесту, силой выдаваемую замуж, ты не похожа. Они тебе нравятся?

Император с улыбкой наблюдал, как Шарлинта смакует маринованную в соке лайма рыбу.

— Не знаю, дед, — честно ответила принцесса. — Наверное. Мне не с чем сравнить.

Она и правда не знала, можно ли назвать словом нравится то, как, например, задевал что-то внутри бархатный голос Равенеля.

— Рассказывай все по порядку.

В этом был весь дед. Подобные беседы за столом веллорийского короля были недопустимы. Император поборником соблюдения этикета не был. Он вел себя так, как ему было удобно. Правда, на официальные приемы принцесса его ни разу не сопровождала. Сначала по возрасту не могла, потом отец перестал ее отпускать в Двиртийскую империю.

Не отказывая себе в удовольствии наесться вкусностей, кто еще знает, чем питаются амаинты, Шарлинта рассказала почти все, избегая некоторых совсем уж личных подробностей вроде ночевки в одной комнате с тремя амаинтами или поцелуев. Зато подробно и честно описала все свои переживания и эмоции. Дед порой разбирался в них лучше, чем она сама. Рассказала в красочных подробностях про инцидент с Икреем на берегу, про почти вышедшую из-под контроля магию, про Римондов, Дэра и нападение Примжит. Император практически не ел, слушал девушку внимательно, порой задавал уточняющие вопросы.

После того как она выговорилась, Шарлинте стало удивительно легко. Принцесса даже и сама теперь не могла сказать, чего ждала больше. Вот этой легкости оттого, что смогла все кому-то рассказать, либо советов, которые непременно последуют позже.

— Дед, я так соскучилась.

Шарлинта отправила в рот последний кусочек пирожного и запила горячим кофе.

— По мне или по кофе? — посмеиваясь, уточнил император, как в детстве погладив девушку по голове.

— По кофе, и по тебе, — покладисто согласилась Шарлинта. — Ты поможешь мне с Дэром?

— Ты уверена, что обязана искупить вину братьев этим способом?

— Нет, хватит того, что меня отдали в мужской гарем, — чуть подумав, ответила принцесса. — Это не от мук совести. Просто хочется помочь.

— Только не этому мальчику, а своим?

Дед откровенно дразнил. Но Шарлинта не могла не признать, что он прав. Помочь хотелось в первую очередь женихам, избавив их хотя бы от одной проблемы. Отвечать принцесса не стала. Дед и так все понял.