только обмолвился, незадолго до смерти, что очень уж хотел, чтоб с ним тут кто-нибудь из семьи жил. Чтоб не одному помирать. А в Москву уезжать наотрез отказывался, хотя мама не раз зазывала. «Корнями я тут прирос, доча, как наша Царь-Ёлка. Не оторвёшь. Меня ж тут каждая собака знает, а там у вас всё как-то чудно́, совсем не то». Ярослав пообещал деду, что переедет, как закончит учёбу и московскую практику в музее.

Исполнил.

И сегодня впервые за годы купил себе имбирный пряник в форме горного валуна, и пряный сбитень, и даже ленточку. Вот только не знал, что загадать – деда ведь уже не вернёшь… Попивая сбитень из пластикового стаканчика, он смотрел на кружащихся на катке людей. На собак, которых традиционно подкармливали у дальних ларьков. На детей, облепивших огромную «паутинку» и украшенные огоньками экспозиции со сказочными персонажами. На Царь-Ёлку, нижние ветви которой были украшены десятками цветных ленточек. Потом посмотрел на пряник. Теперь-то он разбирался в камнях и давно уже сопоставил, что по форме это был не просто валун, а один из тех, ритуальных. И Парк дед не просто так называл иногда «Парком жертвоприношений», но редко когда рассказывал, от чего оберегал жителей города чёрный пёс на гербе. А когда рассказывал, это были самые страшные из его сказок.

Что же, что же загадать такое… Да и что он вообще загадывал раньше? Сбывалось ли?

Да, наверное, вот так будет правильно. Подумав, Ярик подошёл к дереву, чтобы повязать ленту. Свободного места почти не осталось, и он чуть раздвинул колючие ветви, сосредоточенно завязывая ленточку замёрзшими пальцами. Получалось неловко, да ещё пластиковый стаканчик с недопитым сбитнем в зубах и пряник подмышкой. Но, наконец, узел был повязан, только парень отпустил ветку слишком рано – хорошо хоть не в глаза иголками, спасли очки. Только оправой по переносице получил больно, ну и стакан со сбитнем выронил.

Из носа закапало – несколько крупных алых бусин окрасили снег под пушистыми ветвями. Ярик шмыгнул, взял снег горстью и приложил к носу, даже не успев подумать – взяла верх детская привычка. «Не заладилось у меня как-то с желанием», – с грустью подумал он, подобрал стакан – не мусорить же в таком месте – и пошёл купить себе ещё сбитня. Народ на площади тем временем собирался у сцены, где готовилось фаер-шоу. Протиснуться поближе шансов уже не было.

* * *

Катя снова брела по Городу, теперь в сторону Парка. Уже успело стемнеть, и улицы переливались яркими огнями. От усталости сознание немного расслаивалось, и казалось, что вокруг целый лабиринт, полный даже не людьми и вездесущими собаками, а какими-то фантасмагорическими существами. Девушка бы даже с радостью заблудилась в этом лабиринте в новогоднюю ночь, но слишком хорошо знала Город.

Царь-Ёлку было видно издали. Каждый год администрация украшала большое дерево в парке – гирлянды и шарики всех цветов и форм, множество огней и сверкающей мишуры. И каждый год люди по традиции добавляли свои украшения – приносили и укрепляли на ветвях. Даже в краеведческом музее уже достоверно никто не помнил, откуда это пошло, что нужно загадать желание и повесить какое-нибудь украшение именно на это дерево. И тогда непременно сбудется. А может, началось всё с заманухи для туристов, сметающих ленточки с прилавков? Но насколько Катя знала, и сами жители эту традицию соблюдали очень давно.

В этом году на центральных аллеях было особенно людно. Играла музыка, за ёлкой поставили сцену, где кто-то выступал, и среди танцевальных номеров было даже фаер-шоу, самое настоящее, с пламенем. Катя радовалась, что такие мероприятия в Городе не запретили из-за техники безопасности. Было в них что-то дикое, первобытное, почти колдовское.

Вокруг Ёлки толпились люди, некоторые даже водили хороводы. Аккуратно протолкавшись к самому дереву, стараясь никого не задеть рюкзаком, девушка достала из кармана пальто несколько лент. Закрыв глаза и сжав их в руках, она тихо нашептала желание – так, чтоб никто не услышал, ведь иначе не сбудется. Потом сделала глубокий вдох и стала повязывать ленточки на ближайшую ветку, стараясь не исколоть руки.

В тот момент с ветки чуть выше сорвался небольшой потёртый зелёный шарик, чьё-то желание. А вдруг не сбудется, если разобьётся? А вдруг такое же важное, как её? Катя вскинула руку, попыталась схватить шарик и не дать ему упасть.

Но едва коснувшись её ладони, шарик треснул и раскололся прямо в её пальцах. Острые серебряные блёстки посыпались на землю.

– Ну как же так, – расстроено выдохнула она. – Почему ж сегодня всё так… не как надо…

По ладони из свежего пореза сочилась кровь. Несколько капель упало в снег.

– Отличное начало. Ну просто отличное, – буркнула она.

Порыв ветра выхватил из её пальцев последнюю ленту и, играя, унёс куда-то ввысь.

Девушка достала из рюкзака спиртовую салфетку и протёрла ладонь. Потом подняла глаза к дереву и тихо спросила:

– Это ответ, да? Всё получится, но не так легко? Или вообще не получится?

За спиной на сцене один из фаерщиков выпустил струю пламени в вечернее небо.

* * *

Возвращался домой он уже сильно затемно, успев прихватить по дороге мандарины и пару банок консервированного горошка для оливье. С полок традиционно смели́ уже почти всё, но, к счастью, кое-что уцелело для таких вот «припозднившихся». Дома дожидались сваренные овощи и одинокий батон варёной колбасы. Как раз ещё успеет салат нарезать и, может, даже вернётся праздновать в Парк, чтоб не сидеть с этим самым салатом одному. В основном местные справляли праздники дома, в кругу семьи – это всё-таки не Москва, неспящая сутками. С уличными тусовками тут было не густо. Но не мог же Ярослав быть один на весь Город, кому праздновать просто не с кем?

Навигатор в смартфоне всё так же сбоил – не иначе взял отгул на все праздники. Пару раз парень даже подумал, что надо забить на салат и вернуться на площадь, но свернул не туда и никак не мог выйти, куда надо.

Его внимание привлекли ругань и ещё какой-то странный звук – тихий хриплый плач, не совсем человеческий. Запоздало Ярик понял, что где-то выл пёс. Странно, с чего бы ему выть? Ведь собакам тут всегда жилось хорошо.

Когда он читал где-то «ноги сами понесли его…», то закатывал глаза над таким клише, но вот сейчас именно так и случилось. Парень сам не понял, как вдруг оказался в одном из тихих внутренних дворов. В окнах теплился золотистый свет, в каждом – свой маленький мир собирающихся за праздничным столом семей. Впереди – заснеженный скверик и опустевшая