областью. И водохранилище там другое — Рыбинское. А здесь Иваньковское, и город затопленный назывался Корчева.

— Забавное название, — усмехнулся Серега, укладываясь на соседний топчан.

— Судьба только у этого города ни разу не забавная, — покачал головой Петрович. — Старики рассказывают, будто несколько десятков жителей при затоплении погибли. Приковали себя к своим домам, говорят, родились тут — тут и помрем.

— А что милиция? — заинтересовался Синицын. — Неужели этих чудаков не освободили? Люди же все-таки, наши — советские…

— Говорят, бывших там много было, — пожилой охотник вытянулся на топчане и прикрыл глаза. — Может, и привирают чуток старики, но явно не на пустом месте. Лично я думаю, что кто-то там точно погиб. А по ночам тут теперь, якобы, призраки утопленников бродят.

— Слушай, Петрович, вот зачем ты об этом рассказал! — Серега вскочил с топчана и в сердцах сплюнул. — Я же ведь спать теперь не смогу!

— А ты в сказки больше верь, — хрипло захохотал старик. — Да мало ли что рассказывают, Сереня! Я вот в газете про инопланетянов читал, и что? Вон, портвешку хлопни перед сном и ложись спокойно. У меня в рюкзаке початая бутылка лежит.

Петрович завозился на топчане, устраиваясь поудобнее, и вскоре заливисто захрапел. Синицын же и вправду долго не мог заснуть, испробовав все известные способы, начиная с традиционного подсчета овец и заканчивая мысленным чтением стихов. Ничего не помогало, и охотник, тяжко вздохнув, решил воспользоваться советом Петровича. Встал, порылся в рюкзаке товарища, достал липкую от протекшего портвейна бутылку. Понюхал, вытащил пробку и сделал большой глоток.

Рот обожгло тягучей жидкостью, Серега поморщился и зажмурил глаза. По пищеводу спустилось приятное тепло, голова начала расслабляться, и охотник двинулся было к топчану, но тут внезапно за окном хрустнула ветка. Синицын напрягся и замер.

Прошла по его ощущениям целая вечность, прежде чем он осторожно, на цыпочках, подошел к лежанке, на ходу прихватив свой охотничий карабин. Снова хрустнула ветка, по коже Сереги пробежали мурашки, а потом кто-то словно бы царапнул стекло.

Синицын выругался, испугавшись своего ослабевшего и ставшего вдруг тонким голоса. Посмотрел на Петровича — тот спокойно лежал на своем топчане и похрапывал, не обращая внимание на посторонние звуки.

— Хреновый у тебя портвейн, старый, — пробормотал Синицын, пытаясь найти хоть какое-то объяснение происходящему и успокоиться.

Кто-то вновь скребнул по стеклу, а затем у Сереги мороз пошел по коже — в окно уже явно стучали. Пытаясь пересилить животный страх, он поднял глаза и заглянул во мрак ночи. Его тут же сковало оцепенение, охотник не смог даже пошевелиться, прилипнув взором в бледное лицо девушки за окном. Самая обычная девушка с очень красивыми темными волосами, глаза огромные и грустные, чуть приоткрытые пухлые губы. Чем-то она напомнила Сереге актрису из «Кавказской пленницы»…

Синицын почувствовал, что страх и оцепенение проходят. Бояться нечего — девчонка из соседней деревни. Наверное, собирала грибы или клюкву, заплутала и решила погреться в доме охотника.

— Заходи, — тихонько, чтобы не разбудить Петровича, позвал гостью Серега.

Она покачала головой и молча указала пальцем куда-то в сторону. Охотник проследил за ее движением, догадался, что девушка имеет в виду дверь, и переспросил:

— Открыть?

Ночная гостья кивнула, и Серега с готовностью прошелся по начавшему остывать полу в сторону выхода. Поискал глазами засов, с удивлением обнаружил, что он не заперт, толкнул дверь, открывая ее.

Бледная девушка уже стояла на пороге — в просторном сарафане до пят, расшитом нитяными узорами. Оказывается, в деревнях еще кто-то так ходит, с удивлением отметил про себя Синицын.

— Заходи, чего мерзнуть! — Серега распахнул дверь пошире и отступил назад, давая девушке пройти.

В голове его мелькнула мысль, что у гостьи с собой не было ни ведра, ни корзинки, ни даже пакета. Получается, она ничего не собирала? Что же тогда она делает ночью на берегу водохранилища? Пока он раздумывал, девушка, не говоря ни слова, кивнула и сделала шаг внутрь.

— Это Петрович, ты на него не обращай внимания, — прошептал Серега, указывая подбородком на спящего приятеля. — Тут еще вроде комнаты есть, ты проходи, не стесняйся.

Девушка, проигнорировав слова Синицына, все так же бесшумно прошла к топчану пожилого охотника, провела ладонью по его лицу, и раскатистый храп моментально прекратился. Потом она повернулась к тому, кто ее впустил, и кивком указала на все еще открытую дверь.

— Уже уходишь? — удивленно уточнил Серега, но девушка уверенно пересекла комнату и выскользнула на улицу. Повернулась, посмотрела на охотника и двинулась дальше.

Синицын пошел за ней, едва поспевая за ее быстрыми неслышными шагами. Ночная гостья уверенно направлялась в сторону блестящей в свете Луны и звезд поверхности водохранилища. Охотник, уже особо не понимая, что происходит, брел вслед за ней. И ни холод, ни опустившийся на землю белесый туман его не волновали. А еще куда-то окончательно пропал страх.

Наутро охотники из Конакова обнаружили в бывшем купеческом доме еще не остывшее тело — ночью Петровича прямо во сне хватил инфаркт. Его приятеля, работника завода «Москвич», приехавшего поохотиться в отпуске, так и не нашли.

* * *

Андроповск (бывший Любгород), 1988 год. 15 сентября, четверг

Похищенная Федотова проживала в коммунальной квартире, где помимо нее теснились еще две семьи с детьми и дед-фронтовик. Он и открыл им дверь, выпустив на следователей гремучую смесь готовящейся еды, недавно крашенных деревянных полов и старых обоев. По длинному коридору носились сразу четверо или пятеро детишек, которых тут же загнали в комнаты, едва заслышав, что пришла милиция.

— Чем могу помочь, товарищи следователи? — деловито спросил дед, очень бодрый и подтянутый для своих немалых лет. — Бергман Иосиф Альбертович, полковник авиации в отставке.

— Мы по поводу пропавшей гражданки Федотовой, вашей соседки, — Камышев оценил подход боевого пенсионера. — Что можете о ней рассказать, товарищ полковник?

— Грустная история, — старик, покачав головой, проводил их на кухню, где дородная тетка, испуганно ойкнувшая при виде двух молодых мужчин, варила суп. — Девчулька она неплохая была… Оканчивала наше местное педучилище, планировала перебираться в Калинин, чтобы продолжить учебу в университете. Зиночка наша и гулять-то особо не успевала, к вступительным экзаменам готовилась. Насколько я знаю, она с подругой часто занималась — с Галей Ветровой. То она к ней приходила, то наша Зиночка к ней. Вчера как раз они у Гали должны были готовиться, у них это всегда допоздна проходило. А утром, когда она так и не вернулась, я позвонил в милицию. Оказалось, ваши коллеги уже были в курсе. Молодцы, ребята, достойную смену мы вырастили.

— Иосиф Альбертович, — осторожно поинтересовался Эдик, — а они точно учебой занимались? Может,