Допустим, выяснилось, что Джон единолично владеет всем участком бывшего отеля «Дюсит». И как раз на территории этого отеля, в прошлом идеально ухоженной и благоухавшей, как райский сад, виверра собирался выделить Грину убежище-бунгало.

– Раньше на берегу стояли четыре корпуса, но я снес два и построил несколько отдельных домиков. Но все большие бассейны, пляж и сад оставил. Только запретил подстригать. Мне нравится, когда зелень растет, как ей вздумается. Садовники только дорожки расчищают.

Когда машина въехала в ворота резиденции, Джон буквально преобразился. Из агента при исполнении он превратился в самодовольного землевладельца. Как иногда все-таки походили эти чужаки на людей. Грин в очередной раз удивился.

«Но как здорово они при этом отличаются от людей, если речь заходит о прекрасном. Такой был сад, такой отель… все испортил этот До Жалань. Все-таки не могут существа, неспособные писать картины, создавать хоть что-то красивое. Сами красивы, как боги, а создавать неспособны. Такой вот каприз природы».

– А вот и убежище, – когда машина остановилась, Джон выбрался из нее первым, хотя возвращаться из кондиционированной прохлады салона в душное пекло ему хотелось не больше, чем другим.

Грин вылез вторым и уставился туда, куда указывал кошатник. Никакого бунгало Филипп не видел. Только заросли всевозможной зелени и крупных розовых цветов, магнолий, наверное, в ботанике Грин не разбирался.

– Это что, виртуальная маскировка? – спросил Фил, с недоумением глядя на Джона.

– Самая натуральная, – хозяин остался доволен произведенным впечатлением. – Я же говорил, садовники только расчищают дорожки. Идите вперед, Филипп.

– Туда? В цветы или в эти колючки?

– Да, прямо. Не бойтесь, там есть проход.

Проход между густыми насаждениями действительно существовал. Филипп все-таки оцарапался и пару раз запнулся, но вскоре вышел на просторную лужайку, посреди которой стоял небольшой домик с террасой. Перед домиком поблескивало зеркало круглого бассейна. Все, как Грин себе и представлял. До войны он бывал в Паттайе трижды и один раз жил в подобном бунгало.

– Проходите, располагайтесь, – Джон изобразил на лице подобие добродушной улыбки. – Вам, Грин, комната с видом на бассейн, Теане потемнее, с окнами в сад. Чтобы не разбудили раньше времени солнечные лучи.

– Я еще и ночевать тут должна? – негромко прошипела Теана.

Грину почудилось, что она даже чуть выгнула спину на манер рассерженной кошки.

– Охранять – значит охранять, – Джон развел руками. – Это ваша работа.

– Территория защищена тройным периметром безопасности и силовым полем, даже серпиенсам сюда трудно проникнуть…

– Те Анлинь Серви, выполняйте приказ, – неожиданно строго произнес Джон. – Через час сюда подадут обед, в десять вечера – ужин. Я вернусь в семь утра, и мы продолжим обсуждение контракта с Филиппом. Таков план на ближайшее время. И вы значитесь в этом плане, любезная Теана, в качестве лица, сопровождающего объект. До встречи.

Джон отсалютовал Грину и скрылся в зарослях.

– До встречи, – запоздало ответил Фил. – Обед… надеюсь, не из сырых морепродуктов с измельченными кораллами?

– Вам принесут курицу, хлеб, сыр и фрукты, – рассеянно и чуть устало ответила Теана. – Да, и пиво, конечно.

– Это меняет дело, – Филипп усмехнулся. – Мне нравится, что вы отвечаете.

– Что? – Теана непонимающе посмотрела на Грина.

– Вы не обязаны отвечать на риторические вопросы, но вы это делаете. Так требует устав агентурной службы?

– Это с детства… – Теана присела у края бассейна и зачерпнула воду. – Теплая, как молоко. Жаль.

– Джон не выполнил обещание, – Грин покачал головой. – Нехорошо. Подрывает доверие.

– Вы о ведре льда? – Теана указала взглядом куда-то Грину за спину.

Филипп обернулся. Невысокий сухонький таец тащил огромное ведро со льдом. Поравнявшись с Грином, он поздоровался и вопросительно уставился на гостя. Фил кивком указал на бассейн. Таец вежливо улыбнулся и высыпал лед в воду.

– Беру свои слова обратно, – Грин стянул футболку и взялся за шорты. – Я окунусь, вы не возражаете?

– Временно это ваш дом, делайте, что хотите.

– А вы не хотите искупаться?

– Грин, мы с вами проведем какое-то время рядом, но не настолько близко.

– Брезгуете, понимаю, – Филипп усмехнулся. – Купаться в одном бассейне с человеком для вас негигиенично, и вообще это ниже вашего достоинства.

Теана взглянула на Грина почему-то не свысока, как обычно, и не снисходительно, а с легкой грустью. Как на ребенка, который замучил мамашу своими бесконечными наивными вопросами.

– Знаете, что бывает, когда в воду бьет молния, а пловцы не успели выйти на сушу?

– Догадываюсь.

– То же будет и с вами. Так что выкиньте из головы свои фантазии и плавайте спокойно. Дело не в брезгливости. Я приставлена к вам, чтобы охранять, а не убивать. Вот когда мне прикажут обратное, я выполню ваше пожелание, залезу к вам в бассейн.

– И сколько мне перепадет? Если в вольтах?

– Тысяча, полторы, примерно так.

– Какая прекрасная смерть, – произнес Филипп с притворной мечтательностью в голосе и вздохнул, – в бассейне с обнаженной красоткой.

– Я не обещала обнажаться, Грин, – Теана усмехнулась.

– А вам жалко? – Фил едва сдерживал смех. – Все равно я никому не скажу, зато умру счастливым. Обещаете?

– Вы точно сумасшедший, – Теана вздохнула. – Блогеры в Интернете не врали. А еще сексуально озабоченный. До чего же все мужчины одинаковы…

Сан Саныча, самого опытного хирурга во всей медслужбе Сопротивления, а в связи с дефицитом кадров по совместительству и терапевта, и акушера, и так далее, вплоть до патологоанатома, Учитель мог не застать на рабочем месте только в одном случае. Если бы крепко пьющий в последнее время врач выпил больше своей дневной нормы и перешел в категорию пациентов. Да и то, смотря каких. Если холодных и молчаливых, то лейтенант и доктор все равно встретились бы. Все потому, что кабинету в госпитале Сан Саныч всегда предпочитал небольшую комнатенку в морге, поскольку сам себя он считал больше прозектором, чем врачом. Пока шли активные боевые действия, Сан Саныч, всегда трезвый и деловитый, безукоризненно выполнял свой врачебный долг наверху, в операционной, но как только наступила пауза, он «развязал» и безнадежно съехал вниз. Во всех смыслах.

Однако даже пьяный Сан Саныч оставался вполне трезвомыслящим человеком, и это удивляло Учителя более всего. Как мог существовать в природе такой парадокс, лейтенант понимал с трудом. А уж как этот парадокс мог уживаться в человеке, как не сводил его с ума или не доводил до белой горячки, вообще непонятно. Это ведь что получалось – он пьет, но не пьянеет, пьет еще больше, снова впустую и потому снова вынужден добавлять…