же представлена одним из своих представителей, который вошел бы вместо меня в качестве члена рейхстага. Но и это предложение, после продолжительных переговоров между Эбертом и помощником статс-секретаря Радовицем, было отвергнуто канцлером. Он настаивал на том, чтобы вести переговоры не с представителями забастовочного комитета, а с представителями партий и профессиональных союзов. Потому он и не отступал от требования официального участия Генеральной комиссии в переговорах.

Если уже решительное отклонение участия Генеральной комиссии казалось нам мало понятным со стороны независимых, то еще больше были мы изумлены, когда в тот же день депутат Гаазе заявил канцлеру ходатайство о созыве заседания, с участием одних только членов рейхстага. Правда, переговоры с канцлером должны были иметь целью единственно создать возможность собрания делегатов бастующих рабочих. Как бы то ни было, — это необходимо заметить, — согласись независимые на участие Генеральной комиссии, планомерные переговоры об общем положении были бы возможны, как предполагал канцлер, при участии депутатов рейхстага и бастующих рабочих.

Говорить с членами рейхстага, как того желал Гаазе, канцлер был готов. В беседе с канцлером участвовали: канцлер фон Гертлинг, вице-канцлер фон Пайер, статс-секретарь внутренних дел Вальрафф, прусский министр внутренних дел Древс; со стороны депутатов: Гаазе и Ледебур, Эберт и я. Гаазе заявил: необходимо дать рабочим возможность собрать своих делегатов для обсуждения вопроса о том, на каких условиях сможет быть окончена забастовка. Как забастовка может вообще прекратиться, если нельзя принять решения об ее прекращении? Ведь другого пути окончить забастовку вообще не существует.

Затем разговор зашел об истории возникновения и о значении забастовки. Конечный результат был следующий: правительство дало понять, что оно готово принять меры к допущению собрания делегатов, если депутаты могут гарантировать, что это собрание вынесет единственно постановление об окончании забастовки. Так как присутствовавшие четыре депутата такой гарантии, естественно, дать не могли, то и это заседание окончилось ничем.

Везде и всегда пробивать лбом стену — вот тактика независимых. Там, где необходимо действовать сдержанно, где нужна единая, хорошо взвешенная тактика, там Ледебур и ему подобные, чья разговорчивость и притязательность значительно превосходят опыт в рабочем движении, регулярно портят ситуацию.

Забастовка была тяжелым ударом для правительства и так называемой отечественной партии; но она могла бы быть ударом уничтожающим.

Как только начались забастовки, 30 января президиум Социал-демократической партии собрал комитет партии, который был подробно обо всем информирован. Комитет единогласно принял следующую резолюцию:

1. Комитет партии констатирует, что нынешняя забастовка не направлена против обороны страны и не стремится к поддержке неприятельского империализма. Она порождена глубоким недовольством и вызвана продовольственными затруднениями и гнетом осадного положения. Реакционные выступления в прусской палате, направленные против прусской избирательной реформы, вызывающее поведение так называемой отечественной партии и неясная позиция правительства в вопросе о мире обострили это недовольство. Так как все советы и предложения Социал-демократической партии оставлялись без внимания, то взрыв народного настроения стал неизбежен.

Вступление социал-демократических депутатов обеих фракций в забастовочный комитет давало полную гарантию тому, что движение пойдет организованным путем и будет закончено быстро, не причинив вреда. При этом предполагалось, что правительство воздержится от насильственных мер и удовлетворит требования, которые считает справедливыми подавляющее большинство населения.

Вместо того чтобы пойти этим путем, правительство под ничтожным формальным предлогом отклонило переговоры с представителями бастующих рабочих. Точно так же оно допустило, чтобы подчиненные ему органы выступили с прискорбными мерами подавления движения. Право собраний было совершенно уничтожено, «Форвертс» запретили, а в конце концов воспрещена оказалась и всякая деятельность забастовочного комитета. Следствием этого стало то, что забастовка, подобно взрыву, захватывает все новые группы и, чуждая какому бы то ни было регулированию и контролю, распространяется на все новые местности.

Ответственность за этот ход вещей падает на власти, которые перед началом забастовки и в течение ее упорно отказывались внять голосу разума и чья политика против желания населения ясно направлена была к насильственному миру.

Во все время войны Социал-демократическая партия высказывалась бесповоротно за оборону страны. Интересы обороны страны ставятся, однако, под угрозу политической недальновидностью тех, кто желает вести войну во имя затягивающих ее и не одобряемых народом целей, кто отказывает народу в обещанных ему правах и на всякий протест против ставшего невыносимым гнета отвечает усилением этого гнета. Поэтому ныне должны объединиться все силы для предотвращения рокового курса, в интересах самосохранения нашего народа и достижения скорого справедливого мира.

2. Комитет партии предлагает правительству определенно объявить:

1) более достаточное снабжение продовольствием путем изъятия предметов продовольствия от производителей и торговых складов для справедливого распределения их между всеми классами населения;

2) готовность в ближайшее время снять осадное положение, тотчас же отменить все постановления, ограничивающие право союзов и собраний, так же как и свободу слова;

3) отмену милитаризации предприятий;

4) готовность всеми находящимися в распоряжении правительства средствами обеспечить скорейшее введение всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права для Пруссии;

5) готовность к общему миру без явных или скрытых аннексий и контрибуций на основе права самоопределения народов, осуществляемого на демократических началах.

Фракция рейхстага также единогласно одобрила поведение социал-демократических членов забастовочного комитета.

«Организованными путями»

Резолюция комитета партии подчеркивает, что благодаря вступлению в забастовочный комитет социал-демократических членов удалось удержать движение на организованных путях. Это совершенно правильно. Когда в отказе Вальраффа принять бастующих перед германскими рабочими с новой яркостью предстала вся ограниченность старого пруссачества, нужны были все хладнокровие и тщательная осторожность воспитанных в рабочем движении социал-демократических членов забастовочного комитета, чтобы предотвратить слишком поспешные решения. В тесном кругу уже тогда выдвигались, в ответ на барскую позицию Вальраффа, проекты разрушения жизненно необходимых предприятий. Мы, социал-демократы, восстали против этого со всей нашей решительностью, ибо не хотели, чтобы старики, больные, женщины и дети искупали глупость господина Вальраффа. Если январская забастовка не привела к катастрофе, то «правящих» того времени благодарить за это, во всяком случае, не приходится.

Борьба за резолюцию о мире

Предвестники парламентаризма

Июльская резолюция рейхстага исходила из безусловно правильного представления, что инициатива мира должна перейти от правительства к народному представительству. Недостаточный кредит правительства, слабость которого с ясностью выступает в моем рассказе о том, как обострение подводной войны было проведено против воли канцлера и его советников, не составлял секрета и за границей. За границей знали так же хорошо, как и в стране, что в конечном счете политику делает главное командование. Поэтому было только логично, что одновременно с решением рейхстага взять в свои руки борьбу за мир у народных представителей сложился взгляд, что борьба эта будет бесплодна, если в ведомствах, имеющих решающее значение, останутся прежние люди.