И, не отдавая себе отчета, Беллиора обняла мужа за шею. Всхлипывая, притянула его к себе. А после же, неумело приоткрыла рот, чтобы ответить на поцелуй, горький, коньячный и соленый...

...от её собственных, покорных слез...

Он был не в силах оторваться от неё. Да и не было такого желания. Почему - то обьятия Бабочки, неумелые и неуклюжие, пьянили и возбуждали больше, чем крепкая настойка или изощренные, развратные ласки самых дорогих шлюх.

Отчего - то эти полудетские движения, срывающийся шепот и всхлипывания заставляли тело бастарда гореть, как в жестокой лихорадке.

- Подожди, - прошептал Дьорн, лихорадочно освобождаясь от одежды - Не торопи меня. Белла... Нет, дай я сам тебя раздену.

В жизни не раздевал он баб! У самих есть руки, а он им не гувернер. И вообще - проще задрать юбку и расстегнуть корсаж так, чтоб вывалить сиськи. Любая шмара может сама это сделать, не маленькая.

Однако, Бабочку хотелось раздевать. Раздевать медленно, уговаривать, целуя при этом каждый сантиметр высвобождающейся, теплой, золотистой кожи.

- Ты гладенькая здесь, - лорд сдвинул рукой подол длинной ночной сорочки и прижал ладонь к мягонькому холмику - Не дергайся только. Больно не сделаю... Не сжимайся...

Девушка развела ноги и судорожно выдохнула, принимая ласку, всё ещё казавшуюся ей странной.

- Ах, - вздохнуло её тело, когда пальцы мужа вошли внутрь - Нет... Да!

Не прекращая пытки, другой рукой Дьорн освободил от радражающей его ночной одежды желанное тело жены.

- Какая ты всё - таки тугая, - прошептал, ложась рядом и обхватывая губами маленький сосок Беллы, тут же мелко и трогательно напрягшийся у него во рту - Поласкаю пальцами... Не бойся. Это для того, чтобы не было больно, когда... начну иметь тебя.

Беллиора инстинктивно подалась вперед, подставляя груди под горячий водопад поцелуев и легких, прерывистых, точечных укусов.

Раздвинув ноги шире, она застонала, когда подушечка большого пальца Дьорна легко прошлась по крохотному комочку плоти, глухо пульсирующему болью и жаром.

- Вот здесь, моя сладкая! - шепнул бастард, обведя языком сосок - Вот здесь хорошо тебе? И... вот так хорошо?

Сильные, горячие пальцы начали безотрывно ласкать губки, тугие, гладкие, наполненные теплом и уже начавшие сочиться коричной влагой.

Белла вскрикнула. Так никогда не было... Вот так - никогда!

Приподнявшись и поставив колени по обе стороны бедер жены, крепко уперся в простыни.

- Смотри на меня, Белла, - приказал хрипло, но твердо.

Между делом пообещал себе, что если девчонка начнет снова гримасничать, вредничать и кривляться, то ее придется просто изнасиловать, к маграхам!

Ведь вот хочет же сама... Но нет! Падлы - гувернантки и мамочка - шлюха, упокой ее душу, видимо, что - то внушили ей. Суки - аристократки. Каждая в душе прошмандовка, однако строят из себя праведниц. Искусно кривят морды благообразием и мочат панталоны, фантазируя о конюхах и разных случайных мужиках...

Да - да. Стражниках, например. 

Бастард потряс головой, стараясь выбить оттуда древесное, коньячное опьянение и рыжего недорезка, вновь привидевшегося невовремя.

Ну вот только не сейчас. Если ещё начать думать о том, что Бабочка теперь грезит об этой сволочи...

Потом. Всё потом.

А ведь она и не думала кривляться...

Кое - как справившись с собой, он увидел это.

Беллиора сейчас лежала перед ним обнаженная, сверкающая, светящаяся, текущая прямо в его руки, принимающая его страсть, стонущая и податливая.

- Поласкай меня, - прошептал он, сжав ее руки - Давай же...

- Я не умею, геррн лорд, - голос девушки разрывался, дыхание стало хриплым - Вам... не понравится. А я...

В один миг Дьорн просто обалдел от этой непосредственности, страха разочаровать и желания учиться!

Такого и у него ещё не было...

Белла приподнялась на локтях и рывком села, прижавшись к груди мужа щекой.

- Я не знаю, что нужно делать! Я ничего не знаю об этом.

- Тихо, тихо, - успокаивающе зашептал он, утопив лицо в мягких, мятных волосах Беллиоры - Дай руку. Вот, положи сюда. Гладь его... Сожми пальчиками. Ох, да...

Когда маленькие пальцы сжались кольцом вокруг болящей плоти, Дьорн зажмурился и зашипел сквозь зубы - настолько острым оказалось ощущение.

- Ах ты ж, Бабочка! Белла, девочка моя... Сожми сильнее и двигай рукой вниз и вверх. Потрогай здесь... АААА! Да!

Рука жены коснулась горячей, отвердевшей головки, горячей и уже влажной, пальцы скользнули по ней и, пойдя вниз, до основания члена, робко повторили движение вновь и вновь. Одновременно с этим Белла подняла голову и губы её утонули в поцелуе, тая под нажимом хищных мужских челюстей.

Поцелуй был глубоким, долгим, она стонала, лаская мужа и плавно двигаясь, следовала за его пальцами, волнующими её плавящуюся суть.

"Какой ОН большой..., - пронеслась мысль, невероятно возбудившая и без того воспаленный разум - Неужели это всё было во мне?! И будет снова..." 

- Всё, не могу больше, - простонал Дьорн, осыпая поцелуями шею, груди и щеки жены - Не могу. Давай, ложись... Белла, моя... Разведи ножки. Не дрожжи, не будет уже больно.

Сам не знал, как сдержался.

Сколько сил ушло на то, чтоб подождать, когда его девочка ляжет и, зажмурив глаза, согнет ноги в коленях, чтобы, обнажив усыпанную блестками ванильной влаги розовенькую щелку, приготовиться принять его.

- Так, моя хорошая, - погладил лорд бархатистые бедра Беллиоры - Так, моя сладкая. Потерпи.

Войти постарался плавно, одновременно лаская клитор. Ощутив слабые согласные судороги, двинулся глубже, прямо в теплеющую от его проникновения, шелковую нежность.

Ему хотелось иного! Впрочем, как и всегда с ней - иного.

Хотелось быть грубее. Настырнее. Хотелось намотать на руку золотистые пряди, пригнуть голову к простыням и отыметь также жестоко, как имел он раньше всех баб, попадавших к нему в постель. Да еще бы и отхлестать по щекам, потому что, как бы страсть и алкоголь не забавляли разум, а обида всё ещё ворочалась внутри неповоротливым, растолстевшим ежом.

За то, что жена не хочет его. Его, своего мужа. Не хочет ни его страсти, и никакого с ним наслаждения. Вполне вероятно, что раздвигая перед ним ноги, мечтает о другом мужчине. Может, даже и об Анкреймском недорезке...

И детей лорда она тоже не хочет, причем говорит об этом почти прямо...

А то, что происходит сейчас, ну... Минутная слабость. Помутнение рассудка.

Да вот только почему от этого хорошо - то так?! И так невероятно, неожиданно прекрасно!