Неужели Имперские Кулаки войдут в легенды первыми, кого постигла такая судьба?

Люди поговаривали — крайне тихо, в неформальных беседах, — что это было неизбежно. Адептус Астартес являлись вымирающим видом. Разрушались родственные связи, постепенно деградировало генное семя. Былая слава успела увянуть, и давно уже миновали те, предшествовавшие Ереси, времена, когда многие и многие тысячи космических десантников шли победоносным маршем от звезды к звезде. Горький ветер Предательства подкосил их, наполовину сократил число легионов, значительно потрепал ряды тех, кто остался верен, и лишил ордены возможности создавать новых Астартес с той же скоростью, что в былые дни. Исключение, возможно, составляли лишь Ультрамарины… да и тех, по всей видимости, в самом скором времени ждала та же судьба. Адептус Астартес утрачивали свои позиции. Теперь они были всего лишь «истощимым ресурсом», используемым исключительно для выполнения элитарных заданий и операций. Они пусть и очень медленно, но угасали. Старшие чины ордена предупреждали о том, что если не появятся новые методы синтезирования генного семени и не наступит новый Золотой Век, то в течение ближайших четырех-пяти столетий космодесантники станут не более чем мифическими персонажами.

В начале своей карьеры, до того как стать братом стены и обрести имя Дневной Свет, воин сражался с Эльдарами. Более того, именно та война и послужила причиной назначения его на данный почетный пост.

Он безмерно уважал эльдаров. Чужаки показали себя достойными соперниками, хоть и походили на печальных, полных трагизма персонажей из древних пьес. Космодесантник часто вспоминал о них, когда патрулировал продуваемые сквозняками коридоры Стены Дневного Света. Ксеносы выставляли на поле самых могучих бойцов из тех, кого могли родить другие расы, и в свое давно минувшее время не знали себе равных среди бесчисленных звезд.

Но те дни канули в прошлое, а с ними ушла и слава этих существ. Их солнце клонилось к закату, а они были не более чем призраками себя прежних — непобедимых завоевателей с великой историей, о чьих подвигах и достижениях ходили легенды. Отныне эльдары всего лишь пытались отсрочить свой конец, сражаясь до последнего, хотя гибель их и была неизбежна. Когда Дневной Свет победил носящего шлем с плюмажем владыку искусственного мира Ситойвана, слезы стояли в глазах не только чужака, но и самого космодесантника. Во времена крушения великих империй каждый должен воздать должное их былой славе… даже герои новой эпохи. Нельзя допускать, чтобы воины предавались забвению, обращаясь в безымянные тени.

Дневной Свет уже давно подозревал, что и космодесантников ждет подобное, растянувшееся на долгие годы угасание. Они были куда более схожи с Эльдарами, нежели желали признавать, — гиганты древности, доживающие остатки отпущенного им времени среди простых смертных и уже не способные разогнать сгущающуюся вокруг них тьму… навсегда утратившие свое ослепительное величие.

Но он не задумывался над тем, что конец всему может наступить еще при его жизни. Если Имперские Кулаки, как допускал Заратустра, и правда погибли, то эпоха Адептус Астартес завершалась куда скорее, чем кто-либо мог себе представить.

Но кое-что в словах Заратустры беспокоило его еще сильнее. Тот говорил, что зона высадки может быть одинаково опасна как для союзников, так и для противников, что настоящим врагом являются Ардамантуа и охвативший ее хаос.

Перспектива была довольно мрачной. Имперские Кулаки гордились своей способностью держать оборону против кого угодно и где угодно. Но как могли они совладать с угрозой, если даже сама планета против них?

«Грозовую птицу» тряхнуло еще сильнее. Зажглись новые предупреждающие огни и загудела сирена. На сей раз и пилот, и его штурман оказались слишком заняты попытками хоть как-то контролировать самоубийственный спуск, а потому не могли отключить тревожный сигнал. Содрогающийся в конвульсиях челнок начал уходить в штопор.

— Погодные условия куда хуже, чем предсказывал когитатор, — с некоторым испугом в голосе доложил техноадепт. — Сильный боковой ветер и… тучи пепла.

— Пепла?

— Вулканического, если быть точным. А также превращенные в пыль земля и органика.

— Держитесь! — внезапно крикнул пилот.

«Грозовая птица» резко накренилась, заваливаясь относительно продольной оси. Внешний свет, проникавший в полумрак отсека, стремительно заскользил по стенам и потолку, озаряя измученные, полные отчаяния лица асмодейских солдат, чьи щеки и подбородки за забралами шлемов исказило внезапно изменившееся направление гравитационного притяжения.

Заваливание сменилось непрестанным, все ускоряющимся вращением. Дневной Свет понимал, что простые люди на борту челнока просто не способны выдержать подобную авиакатастрофу. Экипаж «Грозовой птицы» был модифицирован в должной мере, чтобы уцелеть благодаря усиленным костям, дополнительной мускулатуре и замененному на аугментику внутреннему уху и проприорецептивным органам, а также тому, что вместо желудков и пищеварительных трактов им трансплантировали особую систему для употребления исключительно внутривенного питания. А вот имперским гвардейцам предстояло столкнуться с резким головокружением, паникой, мучительной болью, шоком и приступами рвоты, которая окажется у них внутри шлемов.

— Стабилизировать корабль! — приказал Дневной Свет.

— Не могу! Не могу! — закричал пилот. — Мы попали в какую-то гравитационную…

Договорить он не успел. Турбулентность стала слишком сильной, чтобы можно было друг друга расслышать. Непредсказуемые гравитационные аномалии, раздиравшие Ардамантуа, считались наибольшей из всех угроз, поскольку их нельзя было пометить на картах и обойти.

А еще их появление ничто не могло объяснить.

Дневной Свет услышал, как вновь что-то прокричал пилот.

Внизу, под зловещим небом, простерлось широкое поле склизкой грязи и бурлящих луж. Горячий ветер носил изодранные клочки травы. Вдалеке, на краю изуродованного горизонта, что-то коптило, кашляя дымом и искрами.

Низко повисли болезненно выглядящие бурлящие тучи, среди которых плясали молнии. Вся эта жуткая масса стремительно мчалась над землей, точно поставленная на ускоренное проигрывание пикт-запись. Из завесы облаков вынырнули, ярко сверкая на солнце, шесть челноков, напоминавших хищных орлов. Они старались держать построение, но вскоре их разметало яростными порывами ветра и гравитационными аномалиями, отрицавшими все законы физики.

Одна из машин вдруг превратилась в распускающийся огненный бутон, разбрасывая вокруг себя обломки изодранного фюзеляжа. Еще один челнок не смог выйти из штопора и камнем рухнул на дальние холмы. Третий попытался было выровнять крен, но затем его, точно лист, подхватило ветром и унесло прочь.

Последние три продолжали спускаться к цели, хотя и их постоянно потряхивало.

А затем свое слово вновь сказала гравитация. Небо вскипело и нанесло по кораблям мощный удар.

Все три исчезли в пучине черных туч…