Ладно, я действительно забыл о любезности, но Джейн прекрасно знала, каким одержимым я становился, когда получал серьезное дело.

— Это дело Конрада — как мне сказали, одно из твоих, — начал я. — Мы с напарницей допрашивали парня, который работал с Конрадом в Германии, его зовут Род…

— Ого! — перебила меня Джейн. — И кто санкционировал допрос?

— Корнер, — ответил я. Другого представления Джею не требовалось. Его знала вся штаб-квартира, не исключая и Джейн.

— Но с чего вдруг? У нас уже ведется расследование в отношении Конрада.

— Знаю, знаю. Вашингтонское региональное отделение. Военные. INSCOM. Шведы. В расследовании задействованы все, как здесь, так и за океаном. Только бедным родственникам из Тампы не дают сказать ни слова, хотя у нас, возможно, единственный американец, которого будут судить здесь, в Штатах. Предательство Конрада сыграло на руку нашему заклятому врагу, Советскому Союзу, но забудь — его уже отдали немцам. Немцам, Джейн. И судить его будут немцы, не мы. Это неправильно. Хуже того, нет никаких гарантий, что он будет осужден, а если и будет, нормальный срок ему, скорее всего, не светит.

— Давай не будем загадывать.

— Да ладно тебе, ты ведь знаешь, как у них все делается. Гюнтер Гийом[18] открыл Восточной Германии и Советам доступ к самым важным секретам НАТО, разрушил карьеру канцлера Вилли Брандта и получил всего тринадцать лет.

— Джо…

— К тому же, — не обращая на нее внимания, продолжил я, — это уже не дело контрразведки. Это уголовное дело, которое необходимо ускорить. Мы хотим решительно выступить против Рамси. Поэтому, Джейн, я и звоню, — к этому моменту я уже срывался на крик.

— Успокойся, Наварро.

— Понимаю, я на взводе. Но послушай…

— Джо.

— Ладно. Ты права. Извини. Меньше всего мне хочется раздражать друзей. Врагов и без того хватает.

— Так чем я могу тебе помочь?

— Мы хотим узнать, встречались ли братья Керцик с Рамси и смогут ли они опознать его по фотографии. Я понимаю, на это нужно одобрение штаб-квартиры, что занимает время. ВРО тоже заартачится, потому что там все хотят увидеть, как карта ляжет. Я представляю, сколько придется ждать судебных поручений, если обратиться в Госдепартамент или в Министерство юстиции. Но пойми, Джейн, у нас нет этих нескольких месяцев — нам нужно узнать все сейчас.

— Нам? — переспросила Джейн.

— Ладно, мне.

— Джо, я понимаю, что ты чувствуешь, но делом Керциков занимается шведская Служба госбезопасности, а не наша. Это расследование СЭПО, а СЭПО представляет суверенное государство.

— А Швеция соблюдает нейтралитет. Я тоже это знаю. Но у них в руках два человека, которые вступили в преступный сговор против США, и я хочу получить к ним доступ сейчас же, а не через шесть месяцев. Если ВРО не пошевелит задницей, мы с радостью сделаем все сами.

— Не знаю, Джо, — сказала Джейн. — Опознание по фотографии? Тут сразу пахнет уголовным преступлением, а мы пока не вправе говорить об уголовной ответственности.

— Джейн, прошу тебя! У меня девяносто дней, чтобы доказать Корнеру, что его карьера не под ударом. Девяносто дней, Джейн. Тик-так, тик-так. Время идет, но никто — ни штаб-квартира, ни ВРО, ни INSCOM — не ударяет палец о палец, а мне, черт возьми, приходится умолять, чтобы сдвинуть дело с места.

— Наварро, да успокойся ты! — Я снова переборщил.

— О боже…

Джейн подождала, пока я трижды громко выдохну, и продолжила:

— Проблема в том, Джо, что делом Конрада занимается ВРО, а теперь втянуты и немцы. Как мне сказали, оно уже почти закончено.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. Джейн, мы думаем, что дело гораздо серьезнее, а Рамси не просто статист.

— Откуда ты знаешь?

— Нутром чую. Джейн, я такими делами десять лет занимаюсь, как и ты. Тем более я лично беседовал с Рамси.

— И ты хочешь, чтобы я пошла против воли начальства? Если ты забыл, мистер Наварро, я здесь без году неделя.

— Я понимаю. Но — да.

— А еще ты хочешь, чтобы я пошла против ВРО, Министерства юстиции и Госдепартамента.

— Верно.

— Да уж, просьба у тебя пустяковая.

— Джейн, я бы не просил, если бы не считал это правильным.

Джейн ненадолго задумалась. Словом «правильный» просто так не бросаются. Это кодовое слово, которое агенты используют, чтобы описать единственно верный и справедливый шаг. Такое слово нельзя игнорировать, к тому же Джейн искренне хотела помочь. Она работала в бюрократическом аппарате, но сама бюрократом не была. Если бы мы с ней поменялись местами, она бы просила меня о том же, хоть и немного вежливее.

— Я посмотрю, что можно сделать, — наконец сказала она. — Подбери фотографии для опознания. Пришли их лично мне и больше никому.

— Спасибо.

— Но прошу тебя, не упоминай об уголовном деле. Просто напиши, что хочешь проверить правдивость показаний братьев Керцик о Конраде.

— Согласен. Так нам даже не придется привлекать внимание к тому, кого именно они должны опознать.

— Присылай их как можно скорее и никому об этом не говори, Джо. Я передам их в нужные руки.

— Договорились. Спасибо, Джейн. Я не сомневался, что ты поможешь.

— Надеюсь, нас не упекут за это в Ливенворт[19].

— Тебе что, тюремные харчи не нравятся? — сострил я, но она уже отключилась.

Сидя с трубкой в руке, я гадал, не повлияла ли государственная политика на решение штаб-квартиры дистанцироваться от дела Конрада. Через два месяца должны были состояться президентские выборы, а власть имущие не любят раскачивать лодку, когда на кону стоит Белый дом.

На этот раз разведка и госбезопасность склонялись к поддержке кандидата, который опережал всех по опросам, — вице-президента Буша. Он некоторое время лично возглавлял ЦРУ и служил пилотом во время Второй мировой войны. Поскольку его главным соперником был губернатор Дукакис, большинство полагало, что вскоре отвечать всем придется именно перед Бушем.

Меньше всего штаб-квартира хотела напоминать новому президенту США, какие недосмотры допустило его агентство.

Как знать? Теперь хотя бы Джейн была на моей стороне.

Десять минут спустя, успев лишь забежать в туалет, я уже ходил по офису с фотографией Рамси из его удостоверения личности (сотрудники INSCOM помогли мне хотя бы в этом). Я собирал фотографии похожих на него людей (узкое лицо, острый нос, моложе тридцати), чтобы использовать их в процедуре опознания.