Но в полночь он сражался с акулами снова – ина этот раз знал, что борьба бесполезна. Они напали на него целой стаей, а онвидел лишь полосы на воде, которые прочерчивали их плавники, и свет, которыйони излучали, когда кидались рвать рыбу. Он бил дубинкой по головам и слышал,как лязгают челюсти и как сотрясается лодка, когда они хватают рыбу снизу. Онотчаянно бил дубинкой по чему-то невидимому, что мог только слышать и осязать,и вдруг почувствовал, как дубинки не стало.

Он вырвал румпель из гнезда и, держа егообеими руками, бил и колотил им, нанося удар за ударом. Но акулы уже были усамого носа лодки и набрасывались на рыбу одна за другой и все разом, отдираяот нее куски мяса, которые светились в море; акулы разворачивались снова, чтобыснова накинуться на свою добычу.

Одна из акул подплыла наконец к самой головерыбы, и тогда старик понял, что все кончено. Он ударил румпелем по носу акулы,там, где ее зубы застряли в крепких костях рыбьей головы. Ударил раз, другой итретий. Услышав, как затрещал и раскололся румпель, он стукнул акулурасщепленной рукояткой. Старик почувствовал, как дерево вонзилось в мясо, и,зная, что обломок острый, ударил акулу снова. Она бросила рыбу и отплылаподальше. То была последняя акула из напавшей на него стаи. Им больше нечегобыло есть.

Старик едва дышал и чувствовал странныйпривкус во рту. Привкус был сладковатый и отдавал медью, и на минуту старикиспугался. Но скоро все прошло. Он сплюнул в океан и сказал:

– Ешьте, galanos, давитесь! И пусть вамприснится, что вы убили человека.

Старик знал, что теперь уже он побежденокончательно и непоправимо, и, вернувшись на корму, обнаружил, что обломокрумпеля входит в рулевое отверстие и что им, на худой конец, тоже можноправить.

Накинув мешок на плечи, он поставил лодку накурс. Теперь она шла легко, и старик ни о чем не думал и ничего не чувствовал.Теперь ему было все равно, лишь бы поскорее и получше привести лодку к родномуберегу. Ночью акулы накинулись на обглоданный остов рыбы, словно обжоры,хватающие объедки со стола. Старик не обратил на них внимания. Он ни на чтобольше не обращал внимания, кроме своей лодки. Он только ощущал, как легко исвободно она идет теперь, когда ее больше не тормозит огромная тяжесть рыбы.

«Хорошая лодка, – подумал он. – Она цела иневредима, если не считать румпеля. А румпель нетрудно поставить новый».

Старик чувствовал, что вошел в теплое течение,и ему были видны огни прибрежных поселков. Он знал, где он находится, идобраться до дому теперь не составляло никакого труда.

«Ветер – он-то уж наверняка нам друг, –подумал он, а потом добавил: – Впрочем, не всегда. И огромное море – оно тожеполно и наших друзей, и наших врагов. А постель… – думал он, – постель – мойдруг. Вот именно, обыкновенная постель. Лечь в постель – это великое дело. Акак легко становится, когда ты побежден! – подумал он. – Я и не знал, что этотак легко… Кто же тебя победил, старик? – спросил он себя… – Никто, – ответилон. – Просто я слишком далеко ушел в море».

Когда он входил в маленькую бухту, огни наТеррасе были погашены, и старик понял, что все уже спят. Ветер беспрерывно крепчали теперь дул очень сильно. Но в гавани было тихо, и старик пристал к полосегальки под скалами. Помочь ему было некому, и он подгреб как можно ближе. Потомвылез из лодки и привязал ее к скале.

Сняв мачту, он скатал на нее парус и завязалего. Потом взвалил мачту на плечо и двинулся в гору. Вот тогда-то он понял всюмеру своей усталости. На мгновение он остановился и, оглянувшись, увидел всвете уличного фонаря, как высоко вздымается за кормой лодки огромный хвострыбы. Он увидел белую обнаженную линию ее позвоночника и темную тень головы свыдающимся вперед мечом.

Старик снова начал карабкаться вверх. Одолевподъем, он упал и полежал немного с мачтой на плече. Потом постарался встать наноги, но это было нелегко, и он так и остался сидеть, глядя на дорогу.Пробежала кошка, направляясь по своим делам, и старик долго смотрел ей вслед;потом стал глядеть на пустую дорогу.

Наконец он сбросил мачту наземь и встал.Подняв мачту, он снова взвалил ее на плечо и пошел вверх по дороге. По пути ксвоей хижине ему пять раз пришлось отдыхать.

Войдя в дом, он прислонил мачту к стене. Втемноте он нашел бутылку с водой и напился. Потом лег на кровать. Он натянулодеяло на плечи, прикрыл им спину и ноги и заснул, уткнувшись лицом в газеты ивытянув руки ладонями вверх.

Он спал, когда утром в хижину заглянулмальчик. Ветер дул так сильно, что лодки не вышли в море, и мальчик проспал, апотом пришел в хижину старика, как приходил каждое утро. Мальчик убедился втом, что старик дышит, но потом увидел его руки и заплакал. Он тихонько вышелиз хижины, чтобы принести кофе, и всю дорогу плакал.

Вокруг лодки собралось множество рыбаков, ивсе они рассматривали то, что было к ней привязано; один из рыбаков, закатавштаны, стоял в воде и мерил скелет веревкой.

Мальчик не стал к ним спускаться; он ужепобывал внизу, и один из рыбаков пообещал ему присмотреть за лодкой.

– Как он себя чувствует? – крикнул мальчикуодин из рыбаков.

– Спит, – отозвался мальчик. Ему было всеравно, что они видят, как он плачет. – Не надо его тревожить.

– От носа до хвоста в ней было восемнадцатьфутов! – крикнул ему рыбак, который мерил рыбу.

– Не меньше, – сказал мальчик.

Он вошел на Террасу и попросил банку кофе:

– Дайте мне горячего кофе и побольше молока исахару.

– Возьми что-нибудь еще.

– Не надо. Потом я погляжу, что ему можнобудет есть.

– Ох, и рыба! – сказал хозяин. – Прямо-такинебывалая рыба. Но и ты поймал вчера две хорошие рыбы.

– Ну ее совсем, мою рыбу! – сказал мальчик иснова заплакал.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил егохозяин.

– Не надо, – ответил мальчик. – Скажи им,чтобы они не надоедали Сантьяго. Я еще приду.

– Передай ему, что я очень сожалею.

– Спасибо, – сказал мальчик.

Мальчик отнес в хижину банку с горячим кофе ипосидел около старика, покуда тот не проснулся. Один раз мальчику показалось,что он просыпается, но старик снова забылся в тяжелом сне, и мальчик пошел ксоседям через дорогу, чтобы взять у них взаймы немного дров и разогреть кофе.

Наконец старик проснулся.

– Лежи, не вставай, – сказал ему мальчик. –Вот выпей! – Он налил ему кофе в стакан.