— А для чего же существует полиция?

— Она пыталась обратиться к копам, но те заявили, что не видят причин для проведения дополнительного расследования.

— Тогда вернусь к моему первому вопросу. Что требуется от тебя?

— Я понемногу выясняю кое-какие факты.

— Неужели ты серьезно отнеслась к ее заявлению?

— Она — приятельница моего шефа Дейна. Он отфутболил ее мне.

Патрик понимающе кивнул.

— Теперь, кажется, понимаю. Нудная полоумная вдовушка, делом которой великий Виктор Дейн не захотел заниматься и которую препоручил тебе.

— Пожалуй, что так, — подтвердила я.

— То есть не исключено, что она права в своих предположениях? — спросил Патрик, пригладив аккуратно подстриженные волосы. — Как это случилось?

— Произошла автомобильная авария.

— Но ведь это по определению несчастный случай.

— Да, если только кто-то не испортил в машине тормоза.

— У погибшего были враги?

Я отрицательно покачала головой.

— Любовница?

— Нет.

— Он был игроком?

Беспристрастная объективность Патрика заметно охладила мой пыл.

— Нет.

— Тогда тебе действительно не позавидуешь. Это поручение отнимет у тебя массу времени. — Патрик на мгновение замолчал. — Кстати, у меня изменились планы.

Я перехватила его взгляд.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Улетаю завтра в полдень.

— Что случилось?

— Появилась возможность заработать лишние отгулы. Если я хочу летом нормально отдохнуть, мне нужны дополнительные свободные дни. — Он прижал мою ладонь к своим губам. — Знаю, мне следовало бы сначала обсудить все с тобой, но возможность подвернулась в самый последний момент, и я не смог отказаться от такого предложения. Особенно когда предлагают пять дополнительных дней к отпуску.

Я рассердилась? Нет, скорее была немного разочарована.

— Ничего страшного. К тому же в этот уикэнд приезжает моя мать. Так что считай, что ты избавлен от воскресного чаепития в ее обществе.

— Мне неприятно, что я подвожу тебя. Из-за меня тебе придется в одиночку выполнять дочерний долг.

Не желая думать о «планах» и «долге», я предпочла воспользоваться имеющейся возможностью. Небрежно посмотрев на часики на тонком ремешке крокодиловой кожи, купленном во время моей последней вылазки по магазинам, я сделала вывод: если я рассчитываю заполучить долгожданное гормональное блаженство, в моем распоряжении десять, от силы двенадцать часов. Неистово выделяя феромоны, я одарила Патрика самой обворожительной улыбкой и покрутила в руке ножку бокала.

— Тогда нам следует поторопиться.

Патрик покрутил головой, выглядывая официанта.

— Счет, пожалуйста!

Выйдя из ресторана, мы поспешили отправиться к нему домой. Надо сказать, Патрик значительно скрасил поездку, нежно поглаживая мне бедро и описывая восхитительные маленькие дуги по моей коже подушечкой большого пальца.

В лифте он был само спокойствие, в то время как я дрожала от возбуждения, как натянутая струна. Патрик — не большой любитель демонстрировать нежность на публике. Ничего, как только за нами закроется входная дверь, он, не теряя ни секунды, избавит меня от моего нового платья. Я просто умирала от желания. Секс с Патриком всегда физически удовлетворял меня, и мое жаждущее ласк тело было готово к сумасшедшему любовному марафону.

Мои пальцы скользнули по пуговицам его рубашки. Я прижала ладони к его груди, чтобы почувствовать, как бьется сердце. Патрик неохотно отпустил мои бедра, и я отступила назад, чтобы полюбоваться широкими плечами, роскошным торсом, крепкими бедрами и похожей на стиральную доску мускулатурой живота. Мой рот непроизвольно наполнился слюной.

— Кажется, я за себя не отвечаю, — призналась я, чувствуя, как нас обоих охватывает возбуждение.

Патрик вновь привлек меня к себе, я блаженно закрыла глаза и прижалась щекой к его груди. Теперь на несколько часов можно забыть обо всем. Маркус Эванс, Виктор Дейн, Хосе Васкес, Грэм Келлер и даже Лайам Макгеррити — все они отошли на второй план. Сейчас для меня существует лишь наслаждение от близости с Патриком.

Его пальцы пробежали по моей спине, вызывая приятную дрожь. Откуда-то из глубин моего естества, стремительно захлестнув меня безумным желанием, поднялась волна страсти.

Правда, я помнила правила. Патрик не любитель форсировать события, он всегда стремится как можно дольше растянуть любовную прелюдию. Я же предпочла бы обойтись без долгих предисловий и приступить непосредственно к самому приятному.

Патрик провел кончиком пальца по моему соску, и я моментально утратила способность логически мыслить. За исключением, пожалуй, мысли о том, что если он вдруг уберет руку, следует попросить его продолжать.

Патрик неторопливо ласкал меня кругообразными чувственными движениями, и вскоре его рука остановилась под моей грудью. Откинув голову назад, я заглянула ему в глаза, рассчитывая прочитать в них страстное желание овладеть мною. Из светло-голубых они сделались почти синими, но разве этого достаточно?

Готова поспорить на мои трусики «Ла Перла», что глаза Лайама Макгеррити, когда им овладевает страсть, пылают огнем. Нет, такие мысли лучше выбросить из головы. Сравнивать Патрика и Лайама — все равно что пытаться решить, что лучше, «ягуар» или «вольво». Оба классные авто, но только один из них имеет давнюю надежную репутацию.

Губы Патрика коснулись моей щеки, и это вернуло меня из мира грез в реальный мир. Затем он крепко поцеловал меня в губы. Я обхватила его за талию, притягивая к себе.

Он прошептал мое имя и, взяв за руку, повел в спальню. Ночная рубашка из розового атласа по-прежнему лежала в коробке на краю кровати. Патрику наверняка хотелось, чтобы я примерила ее. Я же с нетерпением ждала другого — к чему тратить драгоценное время на показ модных новинок?

— В следующий раз, — пообещала я, сбрасывая босоножки.

Вслед за ними на пол полетела моя одежда. Свою Патрик аккуратно повесил на спинку стула.

Мы с ним буквально рухнули на кровать, и Патрик жадно принялся целовать мне лицо и шею. Его губы отыскали пульсирующую жилку у меня на горле. Я погладила тугие мышцы его живота, и из моей груди вырвался стон наслаждения.

Схватив оба моих запястья одной рукой, Патрик осторожно завел руки мне за голову. Я тотчас выгнула спину дугой, приняв его любимую позу.

— Это нечестно, я тоже хочу, — заявила я. — Выходит, тебе можно, а мне нельзя? Может, купим наручники или что-то в этом роде?

Его ответ был нежным, но решительным.

— Поверь мне, для нас обоих будет лучше, если ты не станешь прикасаться ко мне, — улыбнулся он и поцеловал меня.