Я закрыл глаза и почувствовал блаженное умиротворение, растекавшееся по моему телу прохладными синими волнами, как ласковый прилив.

Когда я проснулся снова, меня била дрожь. Я вдохнул. Запах медведицы исчез; остался лишь солёный привкус моря и сладкий аромат свежей травы. Прислушавшись, я не услышал дыхания — лишь жужжание насекомых, журчание воды и отдалённый рокот волн, разбивающихся о берег. Я откинулся назад и не почувствовал большого мягкого бока — там, где медведица лежала, была лишь холодная пустота.

Наконец я открыл глаза и неуклюже поднялся на ноги. Холодные мокрые волосы липли к лицу; я смахнул со лба капли влаги.

Было светло, но густой плотный туман стелился по земле, делая мир вокруг почти бесцветным. Я увидел, что стою на небольшом каменистом холме, окружённом кривыми безжизненными деревьями, низкорослым кустарником и высокими болотными травами. Где-то рядом журчал ручей, но я не мог разглядеть его сквозь пелену тумана.

Я попытался вспомнить, как очутился в этом месте.

Кораблекрушение.

Ключи.

Медведица.

Как долго я пробыл здесь? День? Два? Неделю?

Странно кружилась голова. Лихорадка и озноб, казалось, прошли, но я чувствовал оцепенение и едва соображал. Силы покинули меня. Плащ, туника и рубашка отсырели. На мне не было ни ботинок, ни шапки; ножа я тоже не обнаружил.

Я пошёл на звук ручья, опустился на колени и наконец смог утолить жажду. В голове немного прояснилось.

Лёгкий ветерок коснулся моего лица; туман ожил, расступаясь передо мной и открывая вид на широкую полосу песка за зарослями кустарника. Должно быть, начался отлив, и туман снова сомкнулся.

Я был один. Совсем. Вместо крика получился какой-то жалобный звук — даже не возглас. Встав на ноги, я крикнул снова, позвал доктора, капитана, медведицу. Спотыкаясь, я побрёл к берегу через кустарник. Вокруг меня плыл туман. Я оглядел побережье, но не увидел ничего, кроме белого песка, на котором не было никаких следов. Ни в одном направлении.

— Э-э-э-эй! — закричал я. — Есть тут кто? Помогите!

Невидимая морская птица где-то высоко над моей головой одиноко и хрипло вскрикнула в ответ.

И тут я вновь ощутил привычное желание бежать: кровь вскипала в моих жилах, отдаваясь назойливым жужжанием в костях. Я помчался вдоль берега. Ноги, словно налитые свинцом, увязали в песке и не слушались. Я снова огляделся в надежде увидеть хоть какие-то следы: очертания потерпевшей крушение «Королевы Маргрете», или дорожку, оставленную шлюпкой, которую могли тащить по песку, или палатки, или костры, отпечатки лап или навоз медведицы — что угодно! Лишь бы знать, что я — не единственная живая душа на этой земле. Я бежал, пока не подкосились ноги, пока дыхание не стало быстрым и пока не закололо в правом боку.

Запыхавшись, я опустился на влажный песок. Руки и ноги дрожали, а в голове было совершенно пусто. Когда я наконец отдышался, то обернулся и посмотрел туда, откуда пришёл. По побережью тянулась одинокая цепочка следов, моих следов, исчезавшая в тумане.

В ушах по-прежнему гремел гром и грохотали штормовые волны. Это было то же самое Северное море, которое я знал с детства, но вокруг — чужая земля. Я поднялся и отряхнул с рук мокрый песок. Внутри меня что-то дрогнуло.

Я так долго играл в побег, но наконец сбежал по-настоящему. Я совершенно один. Никто не потешается надо мной и не указывает, что делать. Никто не бьёт ни кулаками, ни ногами и не запрещает мне заниматься тем, что мне нравится. Никто не заботится обо мне и не может защитить. Даже медведица оставила меня.

Я сделал глубокий вдох. Думай. Думай, что делать дальше.

Скорее всего, я оказался на юге Северного моря, в Нидерландах. Если шлюпка доплыла до берега, она должна быть где-то недалеко. Возможно, моряки тоже поблизости. Возможно, доктор захочет меня найти. Если он выжил… я сразу же отогнал от себя эту мысль.

Я не чувствовал голода, но знал, что надо поесть. И уж точно — попить: в горле снова пересохло, а где-то рядом бежал ручей с пресной водой.

Медведица…

Интересно, она действительно принесла меня на берег или мне это приснилось? Я вспомнил, как прижимался спиной к её огромному тёплому боку на холме и чувствовал странное умиротворение от её дыхания.

Сердце неожиданно сжалось от мысли о том, что медведица оставила меня одного.

«Не будь дураком, — сказал я себе. — Это медведица, и она думает прежде всего о своей собственной шкуре».

Чего ещё можно от неё ожидать?

Когда я вернулся к месту, где ручей впадал в море, туман начал рассеиваться. Я узнал тот самый холмик и заросли ольховника, но теперь увидел то, чего не заметил ранее: цепочку медвежьих следов, идущую вниз по холму к мокрому песку. Следы исчезали в тумане чуть поодаль, там, где их омывала морская вода. Но… может, она не оставила меня? Может, просто отправилась на поиски еды?

Я прищурился, вглядываясь в синюю даль, но туман по-прежнему размывал горизонт, и я не увидел ни медведицы, ни обломков корабля.

Что ж, медведица позаботится о себе и найдёт пищу в море, а вот мне следовало бы поискать еду на суше.

Мне помогли птицы. Я пошёл туда, откуда доносился их весёлый щебет, уходя всё дальше от берега по болотистой равнине, устланной луговыми цветами и травами. Туман расслоился на мелкие пёрышки и постепенно рассеялся совсем. Земля под моими ногами становилась всё суше, и вскоре я увидел высокий и широкий холм, поросший колючими кустами с тёмно-фиолетовыми ягодами. Вот на что слетелись пташки!

Я никак не мог подобраться к ягодам поближе, поэтому хлопнул в ладоши, чтобы спугнуть птиц. Но не тут-то было! Тогда я начал бегать и размахивать руками; птицы, сидевшие на ближайших ветках, недовольно зачирикали, но всё же отскочили в сторонку и продолжили клевать. Я сорвал одну ягодку и попробовал. Похоже на ежевику; правда, я никогда не видел её в Норвегии в начале июня. Она полностью созрела и была не слишком мягкой, упругой. Я почувствовал, как по языку растекается сладкий сок, и во мне проснулся звериный голод. Неожиданно в моей голове всплыло слово «яд», но я уверил себя, что птицы не стали бы есть ядовитые ягоды.

Углубившись в заросли ягодника и позабыв о колючках и птицах, я начал срывать спелые ежевичины и горстями отправлять их в рот.

Солнце согревало меня своим теплом. Постепенно голод отступал. Вскоре я услышал голоса — тихие и далёкие, высокие и певучие — детские. Оглядевшись по сторонам, невдалеке, на западе, я приметил столбик дыма. Даже два… три, четыре… все недалеко друг от друга.

Деревня?

Я приободрился, представив, как гостеприимные селяне встречают меня и от всей души угощают за своим столом.

Но… вдруг они не гостеприимны? Я не знал, какие люди живут здесь. Может быть, варвары или…