Может, капитан вручит мне горсть серебряных монет или даже медаль. Но самое большое удовольствие мне доставит поджавший хвост и забившийся в самый дальний тёмный угол Хаук.

Медведица всхрапнула, перевернулась на живот, подобравшись поближе ко мне, и нащупала пушистой лапой мою ногу — будто хотела убедиться, что я на месте, будто присматривала за мной.

Мечты развеялись, и их место заняли сомнения. В темноте вскрикнула ночная птица — резкий и странный звук. В пруду что-то плеснуло; лёгкий ветер всколыхнул травы.

Я снова внимательно посмотрел на медведицу — на дикого зверя, которого следовало бы опасаться, — но она признавала меня, защищала, кормила — словно была волшебным существом из древних сказаний. Как будто она… не то чтобы считала меня таким же медведем, как она сама, а скорее присвоила мне звание почётного медведя.

Где-то вдалеке завыл волк, следом за ним ещё один, и ещё один. От их воя по моей спине пробежали мурашки, а медведица и ухом не повела. Ну чего ей бояться? И чего бояться мне, если рядом есть она?

С сердца, словно снег, сошедший с горы, упал камень. Я пережил нападение пиратов и кораблекрушение; вышел живым из-под града стрел; сбежал с огромным белым медведем. Вокруг нет никого, кто бы смеялся надо мной, обижал меня или указывал, что делать и куда идти. Я никому не подчинялся. Я свободен. И всё же… я вспомнил день, когда заманил сбежавшую медведицу в клетку; как тесно ей стало за железными прутьями; как крыша закрывала небо.

В тишине послышался волчий вой, и мне снова стало не по себе…

Проснувшись на следующее утро, к западу от нас я снова заметил тонкую струйку дыма. Она была ближе, чем в прошлый раз.

За нами кто-то следил? Нас преследовали?

«Королева Маргрете» находилась в другой стороне — на северо-востоке. Если кто-то с корабля хотел нам помочь и следовал за нами весь этот путь, почему он до сих пор не показался? Он давно уже мог бы найти нас, если бы захотел.

Скорее всего, нас преследовал кто-то другой: темноволосая девочка и охотники, которые пытались застрелить медведицу. Но зачем им это? Ради дорогой шукры и мяса?..

Медведица вскинула голову и принюхалась к ветру.

— Давай, мишка, — сказал я. — Надо идти.

Может быть, я беспокоился напрасно, но решил, что нам нужно добраться до «Королевы Маргрете» как можно скорее…

* * *

Мы почти достигли южного берега залива, но тут медведица неожиданно развернулась и побежала в берёзовую рощицу на ближайшем холме. Камыши и болотные травы клонились к земле, перешёптывались и танцевали под порывами ветра. По небу плыли белые облачка, а на горизонте собирались тёмные тучи — предвестники дождя. Cолнце поднялось высоко, и лучи его играли на поверхности воды.

Тем временем медведица скрылась за деревьями, а я, подобравшись к роще, услышал странный звук, напоминающий свист кнута, потом — изумлённый всхрап медведицы, следом — хруст и топот. Неожиданно медведица взревела — то ли от злости, то ли от боли. Она будто молила о помощи, и это разрывало моё сердце, словно поддетое на рыболовный крючок, и я побежал к ней.

Надо мной сгущались тени; по земле поползла темнота, но я легко обнаружил медведицу среди деревьев — странные судорожные движения. На ветке, прямо над её головой, на верёвке висело что-то тёмное — туша животного — приманка.

Теперь я знал, что мне следует искать: от берёзы к задней лапе медведицы тянулась верёвка, завязанная в петлю. Медведица пыталась сбросить её, дёргала лапами, металась из стороны в сторону, пытаясь освободиться. Дерево гнулось и трещало; на траву посыпались листья. Заметив меня, медведица подалась навстречу, позвала на помощь, как верного друга, но ловушка не позволила ей сдвинуться с места. Медведица вгрызалась в верёвку зубами, из лапы её сочилась кровь. Она снова дёрнулась, и нога неестественно изогнулась.

Если я не освобожу её, она покалечит себя.

Медведица рванула вперёд с новой силой, и я стремительно обошёл берёзу с дальней стороны. Ничто не помешает ей напасть на меня, но если между нами будет хотя бы дерево… я достал из-за пояса нож, поддел верёвку, завязанную вокруг ствола, и начал резать. Канат оказался толстым и крепким. Пока я резал, медведица обрушилась на дерево, и оно содрогнулось; казалось, задрожала даже земля. Тогда я отскочил в сторону, а она снова разогналась и навалилась на ствол боком, но тут же попятилась, как будто в растерянности. Быстро просунув лезвие под верёвку, я попробовал разрезать её ещё раз. Волокна начали поддаваться, и, когда оставалось всего лишь несколько нитей, медведица дёрнулась изо всех сил и наконец вырвалась на свободу, а потом, волоча за собой верёвку, побежала прочь через рощу. Моё сердце готово было выскочить из груди, руки и ноги обмякли. Я посмотрел вверх, на ветви дерева, и увидел гладкую чёрную голову и ласты…

Тюлень.

Приманка для белого медведя.

Зверолов должен быть где-то неподалёку — возможно, он отошёл подальше, чтобы медведица не учуяла его, но точно вернётся, и довольно скоро.

Сквозь стволы деревьев я видел, как уменьшается фигура медведицы, убегающей вдаль. Стрела по-прежнему торчала из её бока, и внезапно моё сердце сжалось от необъяснимой нежности.

Чтобы один король подарил её другому, медведицу похитили из дома. Её ранили ножи и стрелы, она попала в ловушку. Я представил, как она беззаботно косолапит по болотам, встаёт на задние лапы и выпрямляется в полный рост, оглядываясь по сторонам и вдыхая запах ветра. Вспомнил, как она распугала диких кабанов и ласково положила мне на спину пушистую лапу, когда я замёрз ночью… Вдруг меня снова охватило неудержимое желание бежать. Мои ноги опять беспокойно зудели, а сердце тревожно стучало в груди. И я побежал.

Когда я вышел из-за деревьев, медведица уже ковыляла к морю — к южному узкому краю залива, куда впадала большая река. Чёрные тучи наконец заволокли небо и заслонили солнце.

Теперь медведица хромала. Верёвка передавила её лапу и постоянно цеплялась за брёвна и кустарники, и она часто останавливалась и пыталась от неё избавиться. Неуверенные шаги говорили, что она растеряна, что она ранена.

Я побежал следом и догнал медведицу у берегов залива, когда она в очередной раз остановилась, пытаясь перегрызть верёвку. Оглянувшись, она посмотрела на меня и всхрапнула, как бы показывая, что доверяет мне и ждёт моей помощи. Присев рядом, я начал тихонько петь.

Кровь запеклась в её спутанной шерсти. Аккуратно, чтобы крови не стало ещё больше, я потянул за верёвку, но та глубоко впилась в кожу. Камыши, мох и обломки веток намотались на её конец, и медведица тащила их за собой, словно якорь. Достав нож из-за пояса, я обрезал верёвку — хотя бы это было мне под силу. Медведица обнюхала мои руки, провела носом по шее и волосам.