– Заходи.

Перед тем как войти, Аля заметила, что их собачка устроилась на коврике в углу крыльца. Значит, она не бездомная. Хотя бы с ней все хорошо!

– Садись, – улыбнулась дежурная.

Аля только сейчас разглядела ее: это была молодая женщина с черными короткими волосами, одетая в ярко-оранжевый стеганый жилет. Аля опустилась на стул и сразу уставилась в окно. Проводив взглядом отважных спасателей, скрывшихся в темноте, она обвела взглядом комнату. Та оказалась маленькой, но уютной: на окнах цветастые занавески, на подоконнике горшки с красной геранью, на покрытом клеенкой столе книга с закладкой. Мерно гудел холодильник, было сухо и тепло, и Але вдруг захотелось тут остаться – особенно после пустой холодной станции.

На столе, за которым она сидела, стояло несколько телефонов, а на стене висел список номеров: справочная, пожарная, милиция, «Скорая помощь»… А ведь если с Антоном и правда что-то случилось, «Скорая» может понадобиться! Она представила, как Мишка с Васей приносят его раненого, без сознания… Нет, лучше в сознании – он посмотрит на нее, попытается улыбнуться, а она возьмет его за руку…

Аля посмотрела на часы – десять минут второго. И почему она не догадалась запомнить, во сколько они ушли?

Раздался какой-то звонок. Дежурная закрыла книгу, взяла фонарь и вышла на улицу. В домик ворвался холодный ночной ветер, а мимо окна с грохотом пронесся поезд. Вернувшись, дежурная посмотрела на Алю от двери, и та улыбнулась ей вымученной улыбкой. Надо было, наверное, завести какой-нибудь разговор, но Аля никак не могла придумать тему, а дежурная тоже не спешила начинать беседу. Она открыла книгу, но раздался новый звонок, и она опять пошла на улицу.

Аля увидела в окно, как машина пытается проскочить перед поездом.

– Стой, стой! – замахала руками дежурная, пытаясь перекричать шум приближающегося поезда.

Машина остановилась, но Аля, сколько ни всматривалась, не смогла понять, ее ли они недавно видели с Мишкой.

– Жить надоело? – закричала дежурная, когда шум поезда стих и машина миновала переезд.

Потом наступило затишье – ни звонков, ни поездов. Дежурная читала книгу, а Аля не отрываясь смотрела в окно. Вскоре она увидела возвращающихся Мишку с Васькой. Она пригляделась внимательнее – нет, одни. Парни поднялись на платформу и скрылись из вида. Аля занервничала: они ее окончательно бросили? И что теперь делать – бежать за ними? Но в этом домике она чувствовала себя гораздо лучше и увереннее, поэтому решила никуда пока не бежать.

Прошло еще минут десять. Аля по-прежнему не отводила взгляда от окна и даже подумала, что ей мерещится, когда на переезде показалась знакомая долговязая фигура. Антон!

Она рванулась с места:

– Ой, вы знаете, мне надо идти! Спасибо! До свидания!

Дежурная попыталась что-то сказать ей вслед, но Аля уже вылетела на улицу. После теплого уютного домика снова оказаться на пустой холодной станции было не очень приятно, но она отметила это лишь краем сознания, несясь к нему прямо через рельсы и спотыкаясь на каждом шагу. Антон тоже заметил ее и шел навстречу.

– Антон, ты придурок! – закричала она. – За такие дела…

Он виновато посмотрел на нее:

– А я… заблудился.

– Заблудился? Ну, знаешь! Мы помахали последней электричке…

– Что же вы на ней не уехали?

– Уехали? – возмутилась она. – Ты думаешь, мы могли тебя бросить?

– Пойдем? – вместо ответа тихо сказал он.

Они направились к платформе. По дороге Аля немного опомнилась:

– Антон, прости, я сорвалась…

– Да ничего, я понимаю.

– Просто мы бог знает что думали… что ты лежишь где-нибудь избитый или вообще…

Он усмехнулся, а она продолжала:

– Эти два дурака меня бросили…

– Как бросили? – удивился он, и тут они заметили Мишку и Васю, которые спрыгнули с платформы и неслись к ним, перепрыгивая через рельсы.

– Ну, сейчас тебе будет! – злорадно заметила Аля.

– Только не по лицу! – закричал Антон и спрятался за ее спину.

– Ах, ты!.. – завопили подбежавшие парни, и далее последовала непереводимая игра слов.

Мишка радостно обнял друга:

– Антошка!..

Тот смущенно улыбался, ошеломленный бурной встречей. Когда первая радость улеглась, парни потребовали отчета:

– Так где ты болтался полтора часа?

– Я заблудился, – повторил Антон.

– Заблудился?! – возмутился Мишка. – Девчонки сказали, Катя живет в пяти минутах ходьбы от школы!

– Не в пяти, а в десяти!

– Ты, когда целуешься, дорогу запоминай! – сердито закричал Васька.

Аля слушала и не верила своим ушам. Они что, совсем забыли о ее присутствии? Конечно, весьма любопытно послушать, как парни общаются между собой, но чувствовать себя мебелью ей совершенно не нравилось.

Антон тем временем выговаривал Мишке:

– А ты почему меня так легко отпустил?

Тот встрепенулся:

– Да! Я же знаю, что тебя нельзя никуда одного отпускать… Помнишь, я еще рванулся за тобой: «Ты куда?»

– Ты меня отпустил, вот я и ушел! – заявил Антон.

– Я же говорила – заблудился, – решила напомнить о себе Аля, но тут же пожалела об этом, потому что Антон со вздохом ответил:

– Женские чары…

Они наконец поднялись с путей на платформу, и Антон предложил:

– Ребят, пойдемте голосовать!

– А деньги? – осведомилась Аля.

– Да без денег!

– Нет, – оглядел их Вася. – Нас слишком много.

– С девушкой – возьмут, – уверенно заявил Антон.

– Ха! – оглянулся на Алю Мишка. – Девушка! Может, у нее черный пояс!

– Да, – усмехнулся Васька. – Аля голосует, машина останавливается, и она говорит, что с ней еще…

– Ага, еще трое придурков, – зло бросила Аля, устав слушать, как о ней говорят в третьем лице.

Это помогло – тема голосования увяла сама собой.

– Давайте посидим, – предложил Антон. – А то я сейчас идти никуда не могу, у меня ноги болят, я ведь в ботинках, а не в кроссовках.

Мишка вытащил сигареты:

– Мне было все равно, где ты шляешься, но ты ушел с зажигалкой!

Антон засмеялся, они с Мишкой закурили. Значит, он все-таки курит! А ей плел какую-то чушь, что носит зажигалку на всякий случай… За последние несколько часов она узнала об Антоне больше, чем за весь учебный год, и нельзя сказать, чтобы ее сильно радовали эти новости. Впрочем, ее давно уже не радовало ничего, что с ним связано. Одни неприятности и страдания, зачем ей эта бессмысленная любовь? Насильно мил не будешь. Но и немил, к сожалению, тоже. Тяжелее всего любить человека, сознавая, что он этого недостоин…