– Я удивлена, что ты все еще здесь, – бормочет она мне в шею.

– Просто это мой автобус. – Она застывает и перестает царапать ноготками мою щетину. – Я пошутил, Доллс. И просто чтобы ты знала: я хочу, чтобы все оставшиеся ночи ты провела в этом автобусе в моей постели.

– А вчера ты называл эту постель нашей.

– Она и есть наша, малышка.

Долорес снова расслабляется и возвращается к своему занятию, а я прикрываю глаза, наслаждаясь ее прикосновениями.

– Нам нужно одеваться. Скоро остановка. Мне Дилан написал.

– Хочу огромную порцию блинчиков с джемом, – говорю я.

– А я бы сейчас полила их шоколадом густо-густо, а потом слопала бы, наверное, целую дюжину.

Не знаю, от чего у меня во рту сильнее скапливается слюна: то ли от того, что рука гладит нежную попку, то ли от упоминания о блинчиках.

– Я не знала, что ты куришь.

– Не курю.

– Но в автобусе воняет…

– Этого больше не повторится.

– Нет, я не против, не подумай, – подняв голову, говорит Долли.

– Я не курю, малышка До, – повторяю и прижимаюсь наконец к ее теплым губам.

Долли отдается поцелую всей душой, насколько это возможно с не чищенными зубами. Поцелуй прерывается, когда я перетягиваю Долорес на себя и медленно вхожу в нее. Она упирается лбом мне в грудь и негромко стонет. Это потрясающее ощущение: чувствовать ее изнутри. Знать, что она отдается мне без каких-либо условий или барьеров. Что между нами нет тайн и недомолвок. Так легче нам обоим.

Долли горячая и нежная. Мне хочется чувствовать это вечно: как ее бедра плавно приподнимаются и опускаются, как обнаженная грудь с твердыми сосками трется о мою, как волосы щекочут плечи. Слышать ее протяжные стоны и вздохи. Берусь руками за ее бедра и обездвиживаю, заставляю остановиться. Начинаю медленно входить и выходить из нее, не позволяя ей шевелиться. Глубже и глубже. А потом Долли выравнивается и запрокидывает голову, и это сносит крышу. Я ускоряю движение бедрами, чтобы видеть, как скачет ее грудь, слышать шумное дыхание и вырывать из нее стоны громче. Она моя. Вся моя. Целиком и полностью. Не хочу ее отпускать.

Она проводит ладонями по своим ребрам и сжимает грудь, прокатывая между пальцами твердые вершинки сосков. Я становлюсь еще тверже, если такое возможно. Мимо Долли это ощущение не проходит, она распахивает глаза и я смотрю в мутно-голубые озера. В них как будто проплывает туман, сотканный из похоти и страсти. Она хитро сощуривается, и ее правая рука скользит вниз. По плоскому животу, накрывает холмик, и вот уже пальцы растирают влагу по чувствительному клитору, а зрачки расширяются, наполовину заполняя собой видимое пространство. Она сумасшедшая. Раскованная и открытая.

Резко поднимаю бедра вверх, вгоняя себя в нее до основания. Долли ахает и раскрывает глаза шире. Я ухмыляюсь.

– Не только ты умеешь играть, малышка До, – говорю я, и повторяю резкое движение.

Долли откидывает голову назад и зажмуривается, когда жесткие толчки становятся ритмичными. Она стонет мое имя, усиливая возбуждение. Не могу остановиться и не хочу. Широко распахнутыми глазами наблюдаю за тем, как Долорес ласкает себя. Как быстро кружат пальцы правой руки и как левая сжимает молочную грудь. Впиваюсь пальцами в ее бедра, пытаюсь сдержаться от того, чтобы не кончить слишком быстро. Сжимаю челюсти до хруста и громко рычу, когда сразу вслед за Долли достигаю оргазма. Она трясется, внутренние мышцы сокращаются, продлевая мое удовольствие.

Долорес падает мне на грудь и наше хаотичное сердцебиение смешивается. Шумное дыхание наполняет тихую комнату. А потом она начинает смеяться. Так заливисто и задорно, что я не могу сдержать улыбку.

– Что смешного? – спрашиваю я.

Долли едва успокаивается. Потом кладет ладошки мне на грудь, и упирается в них подбородком. Ее лицо светится, взгляд снова светлый и любопытный. О вчерашней истерике напоминают лишь слегка припухшие веки и немного покрасневшие белки глаз.

– Я сегодня проснулась и думала, что ты не захочешь меня видеть. Поэтому три раза уговаривала себя встать, позвонить ДиДи, чтобы он остановил автобусы, и вернуться к себе. Знаешь, почему я возвращалась?

– Почему?

– Первый раз вернулась, потому что мне стало холодно. Ты не до конца закрыл окно ночью. Я пришла согреться и уснула рядом. Второй раз встала, решительно оделась и вышла из спальни. Но сходила в туалет и снова замерзла.

– Пришла греться и уснула, – закончил я за нее. Долли кивнула. – А третий?

– А третий раз перед тем, как встать, я решила посмотреть на тебя во сне и запомнить каждую черточку, потому что пообещала себе больше с тобой не спать.

– И?

– И ты проснулся, – отвечает она, слегка пожав плечами. – А дальше ты уже в курсе.

– И что теперь ты думаешь по поводу ухода? —осторожно спрашиваю я.

– Думаю, что… – Она замолкает и смотрит в сторону. Мне это не нравится. – Думаю, что останусь.

В ожидании ее ответа сердце как будто замерло и перестало стучать, а теперь пустилось вскачь, как ненормальное. Прижимаю Долли крепче к себе.

– Навсегда? – спрашиваю.

– Пока рано говорить о вечности, Дрю.

– Попытаться стоило, —просто отвечаю я, а Долли шумно вздыхает.

Долорес

Концерт в Филадельфии отгремел с пафосом. Все три дня в этом городе мы были безумно заняты. Группа с их менеджером и охраной постоянно носились по интервью, презентациям нового альбома и фотосессиям. Их сопровождала моя съемочная команда, пока мы с Робом дорабатывали исторический фильм. Продюсер прислал не так много замечаний, но в работе я перфекционистка, так что мы дни напролет резали кадры и компоновали их, зачищали пробелы и вылизывали каждую картинку до блеска.

Ночи я провожу с Дрю, как и обещала. Решила прислушаться к его словам и не вести себя, словно незрелая девица. Я хочу быть с этим мужчиной, и я буду. Мы больше не затрагивали тему детей и моего неудачного брака. Но Дрю все чаще стал говорить мне комплименты и убеждать, что я стою всего счастья мира. И я счастлива, правда. Рядом с ним я забываю обо всем и просто наслаждаюсь жизнью. Как будто снова вернулась в школу, когда единственной заботой было осилить за лето список обязательной к прочтению литературы и поцеловать самого симпатичного парня.

И вот он лежит рядом со мной. Его обнаженное тело едва прикрыто покрывалом, и он читает мне вслух новый сценарий. Меня приглашают через почти полгода после тура на съемки документального фильма о знаменитых виноделах Португалии. Я всегда хотела съездить в эту страну, а тут подвернулся такой случай. Я лежу на кровати, подперев рукой голову, и смотрю на Дрю. До чего же он красивый. Безупречный. Настолько идеальный, что на него больно смотреть. Если я соглашусь на эти съемки, меня минимум три месяца не будет в Лос-Анджелесе. Будет ли Дрю скучать по мне? Потому что я точно знаю, что буду. Сердце уже тоскливо ноет от одной мысли о том, что мы можем расстаться на такой продолжительный срок.