Рикард любил, скажем так, умеренный порядок. Все папки лежали в аккуратных стопках, все подписанные, но текущая работа была хаотично разбросана по столу. Судя по контексту – я сильно не вчитывалась, – дело о какой-то краже из музея. Мое внимание привлек небольшой листочек, засунутый под самый низ. Я огляделась, чтобы никто не увидел, как я роюсь в чужих вещах, и подцепила листочек ногтем. Сгорая при этом со стыда – любопытство не только кошку сгубило, но и Сырочка ни к чему хорошему не приведет.

Чуть не ойкнула. На листке был набросок, буквально несколько десятков линий, складывающихся в узнаваемый женский профиль. В мой. Быстро затолкала листочек обратно и отвернулась. Какая интересная стена… а какие обои!

Минуты не просидела, как почувствовала взгляд. Спиной… хотя скорее мягким местом, по которому мне скоро надают.

Блин! Блин! Блин сырный!

Сердце забилось так быстро, что руки похолодели и горло резко пересохло. Я повернулась, увидела Рикарда, который здоровался с кем-то за руку, и медленно начала сползать под стол. А вдруг не заметит?

Пустите-е-е, я в камеру хочу-у-у!

Заметил, окинул мрачным взглядом и подошел к своему столу. Процедура приветственного рукопожатия повторилась. Затем мужчина навис, глядя сверху вниз в мою макушку. Я, надувшись, смотрела в стол. Немая сцена, и, казалось, все в кабинете замерли.

Наконец я решилась поднять глаза и неуверенно откашлялась.

– Доброе утро?..

– Уже вечер, – мрачно сообщили мне. – Пошли.

Под заинтересованные взгляды мы прошли к выходу. Народ явно надеялся на представление, но Рикард если и собирался меня убивать, то явно не при свидетелях. Конечно, он и тело знает куда прятать.

На языке вертелся вопрос, выспался ли он, но решила не бесить еще больше. Понуро плелась вслед за ним по улице и думала, что уж лучше бы орал.

– Ты на меня злишься? – робко поинтересовалась, поравнявшись с Риком.

– Я разочарован, – ответил он. – Ты хотела быть взрослой, хотела, чтобы с тобой считались. И что? Куча народу бегает вокруг тебя, пытаясь защитить, а ты сматываешься из дома?

– Я пошла в соседнюю лавку, за фруктами…

– Никого не предупредив.

– Все были заняты…

– Ты могла оставить записку.

Могла, но разве хоть один человек на свете, отправляясь в лавку напротив, думает о том, что может не вернуться? Мной двигало желание сделать домашним приятно.

– Полог тишины ты зачем поставила?

– Чтобы ты поспал. Я думала, мы разбудим тебя шумом.

– Детский сад, – резюмировал Рикард.

– Ладно, ты прав, – вздохнула я.

Идти куда-то резко расхотелось. Мы как раз проходили мимо детской площадки, и я плюхнулась на деревянные качели. Рикарду ничего не оставалось, как остановиться рядом.

– Попытка провалилась. У меня ничего не получается. Я думала, что смогу сделать лавку, что всем понравится, что буду работать и зарабатывать. А в итоге даже за яблоком не могу сходить, чтобы не вляпаться.

– А ты хочешь в девятнадцать все и сразу? – усмехнулся Рикард. – Нейстикс слишком сильный противник, с ним не справиться добротой и вкусными сырками. Для этого я сижу возле тебя круглосуточно. Но ты, похоже, скорее удавишься, чем примешь от меня помощь.

– Нет! Я благодарна за то, что ты для нас делаешь. Но если бы ты не приехал или не захотел нас защищать? Мне пришлось бы разбираться самой, и я бы все потеряла.

– Десятки тысяч и теряют. Думаешь, так просто открыть свое дело и не прогореть? Тебя любит светлейшая, она дала тебе дом, деньги, друзей. Бывает, чтобы попытаться раскрутить лавку, закладывают единственное жилье. И уж точно никто не избегает проблем.

– Я просто не думала…

– Ага, не думала. Не думала, что Нейстикс контролирует каждый твой шаг, не думала, что я неспроста просил не выходить одной. И то, что Бернон скоро в атаку пойдет, – ты тоже вряд ли думала.

– Бернон? – Я даже забыла, что собралась реветь. – А при чем здесь Бернон?

– А при том, что он принц, привыкший получать все, что хочет. Ты ему нравишься. Он уже таскает в дом котов и шоколад.

– И что? Я даже не думаю о нем! Какая разница, чего он хочет?

Рикард невесело усмехнулся.

– Разница в том, что он обычно это получает. Я не могу тебя защищать от всего мира. Иногда, Николь, нужно думать самостоятельно. И понять уже, что окружающие тебя люди не живут по законам сказок. Они делают гадости, угрожают и ждут, когда ты ошибешься.

– Не все. – Я упрямо шмыгнула носом.

– Не все, – на удивление согласился Рикард. – Но других ты почему-то рядом с собой не замечаешь.

Он протянул мне руку.

– Идем, твое привидение переволновалось. Я запретил ему появляться – в управлении много магов, которые при желании могут его увидеть.

Нехотя я поднялась. От разговора осталось тягостное впечатление. Почему-то мне было одновременно и стыдно, и обидно. А еще – непонятно, почему злость Рикарда так задевает. Он тоже не святой! Сколько раз он меня обижал? И я не дулась так сильно и не заставляла его чувствовать себя последним идиотом. Неужели за то, что я вышла в лавку, меня теперь нужно наказывать?

Когда мы вошли, народ радостно заорал. Камилла так замысловато выругалась, что у меня уши покраснели, а Дрю летал вокруг меня весь вечер. Пришлось дважды рассказать о допросе. Вранье Флоренции вызвало такое возмущение, что Дрю даже выдал предложение:

– Давайте Флору скормим местной фауне? – явно намекая на Кристианову зверушку.

– Она отравится, – скривился Крис.

Бернон, в которого после слов Рикарда я всматривалась теперь внимательнее, отреагировал сдержанной улыбкой.

– Я рад, что с тобой все в порядке.

– Коза, – лаконично прокомментировала Камилла. – Я слушала вопли Дрю несколько часов!

– Извини, – вздохнула я.

Камилла, в общем-то, была отходчивой, Дрю просто летал вслед за мной туда-сюда, словно боялся, что я вновь сбегу. Бернон устроился у себя, сообщив, что ему нужно написать несколько писем. Рикард ушел еще в начале разговора, заставив меня буквально сгорать от стыда.

Я думала, он раскричится или придумает какое-то наказание. Но холодное равнодушие задело куда сильнее. И я с каждой минутой все больше и больше мрачнела.

– Сильно влетело? – спросила Камилла, когда мы с ней остались мыть посуду после стихийно возникшего ужина, на который Рикард спуститься не пожелал.

– Обиделся, – вздохнула я. – Не разговаривает.

– Какой чувствительный, – фыркнула подруга. – Но он, знаешь, похоже, решил, что ты поставила ему полог и решила сбежать.