Смерть, разрушая все вещи, однако же не убивает

Телец первичных; она разлагает лишь связи меж ними.

В связи другие вступают они, через то происходит,

Что превращаются формы вещей, изменяются краски

И образуются чувства, чтоб некогда снова погибнуть.

Можно из этого видеть, сколь важно, какие зачатки

Сходятся вместе, в каком положеньи они пребывают,

Что за движенья друг другу взаимно дают и приемлют.

Также не думай, что вечность первичным телам не присуща

Лишь оттого, что их шаткость в вещах мы порой замечаем

И наблюдать можем их появленье и исчезновенье.

Так и в стихах моих очень большое значенье имеет,

С чем сопоставлено что и в каком поместилось порядке.

Ведь одинакими буквами обозначаются: небо,

Море, и земли, и реки, и солнце, и злаки, и звери.

Если не все одинаки тут буквы, то большая часть их.

Но изменяет значенье в словах только букв распорядок.

То же бывает с вещами. Материя в них, изменивши

Плотность, пути, сочетания, вес, столкновенья, движенье,

Соединенья, порядок, толчки, положенья, фигуры, —

Необходимо должна изменить также самые вещи.

Ныне внимательно должен ты выслушать истины слово.

Новые сведенья с силой хотят тебе в уши проникнуть,

И пред тобою откроются новые взгляды на вещи.

Но не бывает простых таких сведений, кои вначале

Не показались бы для понимания трудными очень,

Так же как нет во всем мире вещей, удивленья достойных,

Кои бы не перестали потом вызывать удивленье.

Глянь на прекрасные, чистые краски небесного свода,

Где прикрепились блуждающих светочей ясные сонмы;

Или на солнце и месяц с их дивным лучистым сияньем.

Если бы все это пред человеком открылось впервые,

Взоры его поражая внезапным своим появленьем,

Что указать бы он мог удивительней этих предметов,

В существованье которых едва бы поверили люди?!

Нет! Ничего! Столь чудесным казалось бы зрелище это!

Ныне же, к виду такому привыкнув, никто не считает

Нужным и взора поднять к лучезарным пространствам небесным.

А потому перестань уклоняться от доводов, кои

Могут тебя новизной испугать, но скорее сужденьем

Острым ты взвесь их; и, если найдешь, что они справедливы, —

Руку мне дай, если ж ложны они, против них ополчайся.

Так как и там, за пределами здешнего мира пространство

Всюду лежит без конца, то исследовать свойственно духу, —

Что там такое? Проникнуть туда домогается ум наш

И своевольный, свободный полет свой туда направляет.

Прежде всего, как сказал я, нигде, ни в каком направленьи:

Ни наверху, ни внизу под ногами, ни вправо, ни влево, —

Не существует границ никаких. Указует на это

Самое дело, и суть бесконечности то подтверждает.

Вследствие этого невероятным должно почитаться,

Будто бы там, где простерта кругом бесконечность пространства,

Там, где в бесчисленных числах бездонная масса зачатков

В вечном броженьи находится, вечным движеньем гонима,

Образовался один только мир наш земной с небесами

И из материи всей ничего не возникло другого,

А особливо когда мирозданье есть дело природы.

Разнообразно, без цели, порою напрасно и всуе,

Сами собою, случайно первичные тельца встречались

И напоследок сплотилися в то, что внезапно, нежданно

Сделалось многих великих вещей постоянной причиной,

Как например: небосвода, земли, океанов, животных.

А потому непременно ты должен со мной согласиться,

Что где-нибудь во вселенной, в объятиях жадных эфира

Есть кроме нас и другие скопленья материи вечной.

Далее: где существует запасов материи столько,

Где есть довольно пространства и нет недостатка в причинах,

Там возникать, нарождаться должно что-нибудь непременно.

Если количество телец первичных настолько несметно,

Что человечества жизни не хватит для их исчисленья,

И одинаки природа и силы, которые могут

Всюду в пространстве разбрасывать тельца таким же порядком,

Как и разбросаны здесь они, – то согласиться ты должен,

Что существуют иные земные миры во вселенной,

Как и иной род людей и иные породы животных.

Вещь не бывает притом вообще никогда одинокой,

И одиноко не родится и не растет одиноко,

Но составляет всегда часть породы. В породе же много

Точно таких же вещей. Укажет ваш ум на животных.

Так, среди гор наблюдаем мы диких животных породу.

Также мы видим людей поколенья, и племя немое

Чешуеносное рыб и воздушное царство пернатых.

Нужно признать нам поэтому, что в свою очередь небо,

Солнце и месяц, земля и моря и другие предметы

Не одиноки, но их существуют бессчетные числа

И установлены также границы их существованья,

И точно так же они из природных веществ создалися,

Как и порода любая, где особей сходных так много.

Если усвоил ты это, должна пред тобою природа

Вечно свободной предстать, неподвластной властителям гордым,

Движимой волей своей, от богов независимой вовсе.

Так как, – о боги, чьи души святые объяты покоем!

Боги, чьи годы текут безмятежно средь радостей жизни! —

Кто же бы мог необъятной вселенною править? Кто мог бы

Сдерживать сильной рукой управленья бразды в этой бездне?

Кто бы с такой равномерностью небо вращал, и кто мог бы

Всю нагревать изобильную землю огнями эфира?

Быть одновременно всюду в пространстве во всякое время?

Тучами тьму наводить, потрясать лучезарное небо

Звуками грома? Кто б молнию мог ниспослать, что порою

Рушит и самые своды небес и, в пространстве летая,

Выстрелом наземь несется, при этом нередко минует

Грешников и незаслуженно честных людей убивает?

После того, как создался весь мир, как впервые возникли

Наша земля и моря и взошло наше солнце впервые,

Много прибавилось телец извне. Из огромной вселенной

Много примкнуло зачатков, летавших вкруг нашего мира,

Чтобы земля и моря почерпали прирост свой оттуда,

Чтоб небеса расширяли чертоги свои и их своды

Выше еще уносились и