Он дал мне мудрый совет от самого сердца. Я понял это. Но хотя нас обоих объединяла большая любовь к животным, мы были разными, и мне на тот момент было сложно сразу его принять. И все же мне было над чем поразмыслить. Ремиджо встал, подошел к оленю и остановился там, наблюдая за животным. Внезапно он повернулся ко мне и по-деловому сказал:

– А теперь перейдем к нашим звездам – ежам!

Мы с Ремиджо вернулись в его офис.

Он сказал мне:

– Чтобы сделать заботу о ежах своей работой, нужно получить кучу разрешений.

Мы тут же принялись за дело, написав заявки и заполнив бланки. Мы планировали оформить мой дом в Новелло как филиал Центра реабилитации диких животных в Кунео.

– Разные ведомства будут приезжать с проверками. И они будут очень строгими. Так и должно быть, – пояснил Ремиджо.

Только если все будет в порядке, я получу официальное разрешение. Мы отправили первую заявку властям провинции. Когда мы, наконец, закончили заполнять бумаги, я задал Ремиджо вопрос, не дававший мне покоя:

– Каково это, отпускать животное?

– Я сбился со счета, сколько раз я это делал. И это всегда грустно. То есть нет, это очень хорошо. Извини, попробую объяснить. Дело в том, что ты всегда должен думать о благополучии животного. Расскажу тебе про последний раз – так будет понятнее, – сказал он.

– Это был сокол. Как и всегда, я проверил атмосферные условия, термики, вес животного и мышечную массу. Все было благоприятным. Поэтому я его отпустил. Он взлетел. Чем выше он поднимался, тем, казалось, больше уверенности и скорости набирал. Он кружил в небе, нарезая круги в воздухе. В чистом голубом небе он искал подходящий поток. И нашел его. Широко расправив крылья, он некоторое время позволял потоку поддерживать его, словно зависнув в воздухе. Я подумал: «Какое это, должно быть, прекрасное ощущение». И затем он спокойно улетел. На северо-запад. Мимо деревьев вдалеке. Он превратился в темный силуэт, который становился все меньше и меньше. Пока не стал точкой на горизонте.

Что ж, в этот момент ты счастлив за него. Но в то же время внутри испытываешь горечь. Из-за разлуки. И тебя охватывает страх, потому что ты понимаешь, что в будущем с ним может что-то случиться. Я всегда боюсь, что отпущенные на волю животные пострадают. И мне бы хотелось знать, как они живут дальше. Однажды, перед тем как отпустить грифа, я за свой счет установил на его спине датчик GPS. Четыре тысячи евро, не мелочь какая-нибудь. Да, некоторые люди могут пойти в казино и поставить такую сумму на красное или черное. Я предпочел поставить их на спину грифа. Мы вольны делать свой выбор, верно? Но это настоящая радость, знать, что он жив. И до сих пор летает. Его спасли в районе долины Стура-ди-Демонте. И, когда пришло время, там я его и отпустил. GPS работает от солнечной батареи, поэтому подзаряжается автоматически. Теперь этот гриф в Уэске, в Испании. По крайней мере, оттуда был последний сигнал.

Пока Ремиджо говорил, вошла Карла – одна из его самых преданных и неутомимых волонтеров. Она услышала его рассказ и, повернувшись к Ремиджо, попросила:

– Расскажи ему о змееяде.

– Ах, да! – продолжил он. – Мы спасли обыкновенного змееяда, большую хищную птицу. Вылечили его. И затем вернули его ветру и небесам. Тремя годами позже он снова оказался у нас. С ним снова случилась беда. Мы безошибочно определили, что это он, узнав его по нашему браслету на ноге. Когда он поправился и пришел в форму, мы снова отпустили его. Теперь я повторюсь, приятно знать, что они продолжают жить.

Когда мы попрощались, и я поехал домой, заходящее солнце уже осветило небо своим огнем. Ведя машину, я обдумывал разговор с Ремиджо. Его слова на прощание отдавались эхом в моей голове: «Животные удивительны. Они – сокровища. Все человечество должно относиться к ним с уважением. И к природе. Иначе мы дойдем до точки невозврата. Может быть, мы уже до нее дошли».

Через несколько дней в моем доме началась серия проверок. Шестеренки бюрократии пришли в движение. В начале июня я купил несколько больших клеток, которые поставил в одну из комнат. Это крыло дома предназначалось специально для ежей. Центр становился реальностью. Определиться с названием было несложно: «Ла Нинна». Других вариантов не было! Так появился Центр спасения ежей «Ла Нинна».

Разрешения были получены и всеми подписаны. А потом появился первый ежик. Однажды утром мне позвонила Карла, волонтер, которую я встретил в центре в Кунео:

– Массимо, мы подобрали умирающего ежика на обочине. Думаю, надежды на спасение почти нет. Он в тяжелом состоянии, бедняжка. В любом случае, я привезу его тебе. Кто знает…

Ежика привезли. Карла была права: его состояние действительно было ужасным. Это была очень худая самочка с темными иголками. Она долго пролежала на боку без движения, с трудом дыша открытым ртом. Время от времени она хрипела. Помимо всего прочего у нее была тяжелая пневмония. Я предпринял все, что мог. Делал невозможное, провел ряд специфических лечебных процедур, а потом побежал за небулайзером, чтобы помочь ей дышать. Я провел остаток дня и всю ночь рядом с ней. Вокруг глаз у нее определенно был какой-то микоз. Они были едва приоткрыты, но ее грустный взгляд из-под опущенных век ранил мое сердце.

Рассвет еще не успел прогнать темноту, когда появились первые слабые признаки улучшения. Немного, но достаточно, чтобы дать надежду. Я снял несколько коротких видео на свой телефон, которые я храню до сих пор, чтобы запечатлеть ее состояние. Карла позвонила мне, чтобы узнать новости.

– Она все еще с нами, – ответил я.

Карла не поверила своим ушам. Она была счастлива. Я добавил, что не могу с уверенностью сказать, что ее жизнь вне опасности. Но это уже было похоже на чудо. Малышку облепили клещи. Они были повсюду. На следующие выходные приехала Грета. Я познакомил ее с Селиной, больным ежиком. Да, я уже дал ей имя. Не смог удержаться.

Мы с моей девушкой могли провести вечер субботы весело, отдыхая вместе. Вместо этого мы сели за работу и, одного за одним, снимали клещей с Селины. Бесконечное занятие. Потом Грета посчитала их: более двух сотен! Они определенно внесли серьезный вклад в доведение бедняги до такого скверного состояния.

Дни шли, и Селина поправлялась, наконец, она могла встать. Когда ее состояние нормализовалось, я поместил ее в вольер с Нинной и Нинно на улице. Селина и Нинна примерились друг к другу, фыркая и пыхтя. Выяснив, что она старше и опытнее, Селина начала строить себе гнездо. Это было чрезвычайно увлекательно: она набирала сено в рот и мастерски укладывала его под кустом розмарина, продолжительное время перемещаясь туда и обратно, потому что ходила медленно, пока не закончила свою работу. Изумительное гнездо с одним входом внизу и другим наверху.