– Покричи, детка. Покричи для меня.

– Мариам… – простонала та, с той же сумасшедшей потребностью подкидывая бедра навстречу новому, еще более мощному толчку.

– Что? – Женя на мгновение замер, растерянно уставившись на партнершу.

– Меня зовут Мариам.

– Да… Да. Я знаю, – просипел Кравец, вновь срываясь в безумие.

Это уже стало недоброй традицией. Просыпаться без нее. Правда, в этот раз Мариам, по крайней мере, предупредила, что торопится домой. К своему великовозрастному сынишке, ага. И то, что они не попрощались – полностью вина Кравца. Которого позорно вырубило просто в одно мгновение. Вот они еще лежат на узкой койке, тесно прижавшись друг к другу, он водит пальцами по ее лицу, абсолютно дезориентированный и сбитый с толку, а вот – уже спит. Безмятежно и сладко, как в детстве.

Нет. Это все-таки удивительно, как ему не нравятся такие побудки. В любой другой ситуации он был бы только рад, если бы женщина, с которой он провел ночь, ушла, не дожидаясь утра, избавив его от необходимости ее выпроваживать. Женя этого не любил. Хоть за столько-то лет в большом сексе и здорово поднатаскался, отточив ритуал прощания почти до автоматизма.

А тут ведь совершенно другая история. Удивительная. Хотелось обратного. Чтобы он проснулся, а она под бочком. Теплая со сна. Мягкая. Абсолютно роскошная. С одной стороны, знакомая до мелочей. С другой – абсолютно непостижимая. Безотказная в постели. И недоступная в остальном. Да-да. Вот тебе рамки, Женечка, и за них ни ногой. Потому что «мои родители не должны знать, что мы... что я… встречаюсь не с армянином» – так, кажется, она сказала? И вообще у нее вся жизнь расписана. Хочешь быть в ней? Пожалуй, можно. Вот только согласую свой график! А если он решит задержаться? Что тогда? Что она ему скажет – «извини, Женька, у меня на следующий месяц другие планы»?

Кравец встал. Прошлепал к окну и настежь то распахнул. Утро розовело на горизонте, разукрашивало перламутром облака. Он проснулся удивительно рано. Пятый час всего. Город еще спал, укутанный легкой дымкой, как в одеяло. Ни машин, ни криков, ни музыки, которая, чем ближе к набережной и пляжам, тем становилась громче. В этой тишине зазвонил телефон.

– Да, Барб.

– «Да, Барб»? Это все, что ты мне хочешь сказать?!

– А что еще ты хочешь услышать?

– Послушай, твое положение на посту главы компании…

– Шатко. Я в курсе. И Джефф собрал совет директоров, чтобы меня сместить. Из-за какого-то идиотского интервью, Барб. Которое здорово переврали, замечу.

– Не думаю, что у него получится. Но лучше бы ты перестраховался. – Голос женщины на том конце связи смягчился.

– Как? Назначить очередное свидание через Т*? – Кравец усмехнулся, понимая, что такие методы противодействия развернувшейся против него кампании по дискредитации – все равно, что мертвому припарка. – Ты же сама понимаешь, этого недостаточно.

– Ладно. Может, сейчас нам и впрямь, лучше затаиться. Глядишь, появится другой инфоповод, и все уляжется само собой.

В это верилось слабо. И Женя, и Барбара понимали, что кто-то раздувает пламя искусственно. Методично, подбрасывая хворост в костер.

– Угу.

– На твоем месте я бы вернулась. Это усилит наши позиции.

– Я не могу, ты же знаешь! Маме плохо и...

На самом деле он врал. Елене Сергеевне стало гораздо лучше, ее лечащий врач даже заговорил о выписке. Правда же заключалась в том, что чем дольше Женя находился вдали от своей прошлой жизни, тем меньше хотел к ней возвращаться. Возвращаться туда, где он добился всего, о чем мечтал. А потом банально, как и многие, выгорел. Эта история с дурацким интервью стала той самой последней каплей. Было так странно, так чудовищно странно понимать, что все твои заслуги, все достижения может запросто перечеркнуть любое необдуманное и перевранное кем-то слово. Хотел ли он жить в мире, где это возможно? Вот какой вопрос все чаще возникал в его голове. Нет… По всему выходило, что нет.

– Ладно. Я поняла.

– Барб…

– М-м-м?

– Я подумываю о том, чтобы продать компанию.

На том конце связи повисло молчание.

– Хм… Сейчас для этого не самое удачное время. После скандала наши акции упали на…

– Я в курсе, – вздохнул. – Ладно. К черту. Надо искать во всем плюсы.

– И как? Получается? – усмехнулась Барбара.

– Да так… Например, знаешь, с кем мне подстроили встречу наши алгоритмы? Ни за что не догадаешься. С моей школьной подружкой. Мы с ней столько лет просидели за одной партой, а я ее не узнал, представляешь? И она меня. Хотя была в меня влюблена! – пожаловался зачем-то Кравец в конце.

– Та-а-ак, – протянула Барб. – Да это же… Это идеальная история!

– Для чего?

– Не тупи, Эухений! Для поправки имиджа! И твоего, и Т*. Нужно срочно подключать пиарщиков. Майка. Линн... Срочно!

– Стоп-стоп-стоп, Барб. Ты о чем?

– О чем?! Ты что, правда не понимаешь, как это можно раскрутить? Я уже вижу заголовок – «Он создал приложение для знакомств, чтобы заполучить девушку, в которую был влюблен со школы»!

– Я не был в нее влюблен, – вскинул брови Кравец. – Было ровно наоборот.

– Кого это волнует?! Уж точно не наших пользователей! Да мы такую выгоду из этого можем извлечь, мамочки-и-и. Так! Погоди… Вы же вместе, я все правильно понимаю?

– Нет! То есть…

– Не темни! Фотку с ней найдешь?

Женя покосился на аккуратно лежащие стопочкой альбомы.

– Найду.

– Высылай. Я соберу совещание. Нужно обдумать, как это подать покрасивее. Чтобы весь мир! Весь мир о том говорил.

– Погоди, Барб, я не уверен, что Мариам понравится эта идея…

– Ну, так поговори с ней, в чем дело? Ты что, не знаешь, как уломать женщину? Я тебе подскажу пару приемчиков! – захохотала Барб и отключилась.

Женя растерянно провел по волосам. Сел на кровать. С одной стороны простынь сбилась, и оголился пожелтевший от времени матрас. Им бы кровать побольше на тот месяц, что ему выделили. Месяц – хороший срок. Достаточный для того, чтобы поднявшаяся вокруг них шумиха стихла. Вот бы еще Мариам согласилась на участие в ней. М-да уж. Кравец подтянул к себе фотоальбом. Нашел то, где они вдвоем с Мариам были запечатлены на сцене школьного актового зала. Он – худой, как жердь, с придурковатой стрижкой. Она –  в пышном бальном платье и с хитроумной прической на голове. Мода, конечно, была – закачаешься.

А ведь Барб права. Такие истории простой народ очень любит. Дав себе обещание все-все обговорить с Мариам, Женя поправил простынь и улегся досыпать. В следующий раз он проснулся, потому что у него орал телефон.