Тикако отодвинула чашку с чаем в сторону.

– Ты хочешь, чтобы я простила тебя только потому, что ты ничего не помнишь?

Рюмон покачал головой:

– Нет, этого я не прошу. Если бы я хотел просить прощения, я бы сумел разыскать тебя и сделал бы это в тот же день. Я ведь ни разу не позвонил тебе до конца того года потому, что считал необходимым сам себя наказать. Тебе-то, может быть, и все равно, помню я что-то или нет, но для меня это не так. Вот это я и хотел тебе сказать.

Тикако долго молчала, потом наконец, вздохнув, сказала:

– Я все поняла. Давай оставим теперь эту тему. Подавленный ее твердым тоном, Рюмон был вынужден прекратить разговор.

И все же его чувства, так долго не находившие выхода, наконец были высказаны, и ему стало от этого немного легче.

Рюмон спросил уже другим тоном:

– Послушай-ка, а когда ты собираешься в Испанию?

Ханагата Риэ поднялась по лестнице станции метро.

Она вышла на площадь Пуэрто дель Соль и оказалась в потоке оживленной вечерней толпы.

Эта площадь, если сравнивать Мадрид с Токио, была похожа на четвертый квартал Гиндзы, а если принять во внимание, что на ней стоит верстовой столб с отметкой 0 м, то ее вполне можно сравнить с улицей Нихомбаси.[23]От этой точки лучами расходились десять дорог, пронизывавших весь Мадрид, да и всю Испанию.

На южной стороне площади, за тротуаром, где был вкопан этот столб с указателями расстояний, высилось старое здание, во времена Франко бывшее символом его строя – объединенное управление всех служб безопасности. Сейчас в нем находилось отделение Мадридского округа. Девушка пошла по улице Херонимо в направлении площади Каналехас. До улицы Принсипе, где находилось ее писо, было несколько минут ходьбы.

Риэ провела день в библиотеке Мадридского университета, в котором она училась, просматривая газеты за последние несколько месяцев.

В Испании газеты на дом не доставляют, и покупать их можно только в киосках. Испанцы любят печатное слово не так сильно, как японцы, и, скажем, увидеть испанца в поезде с газетой или еженедельным журналом в руках доводится не часто.

Не то чтобы Риэ пыталась следовать их примеру, но она тоже покупала прессу изредка и лишь смотрела время от времени новости по телевизору.

Несколько дней назад было принято решение присудить Нобелевскую премию по литературе Камилло Хосе Села.[24]Он был пятым испанским писателем, ставшим нобелевским лауреатом, последним получил ее Висенте Александре[25]в 1977 году.

Села был так называемым вечным кандидатом, и потому в этом году вначале о нем почти не говорили, однако стоило вновь появиться новостям о его номинации, и шумиха поднялась несусветная. Пожалуй, еще и потому, что Села появлялся перед журналистами вместе с молоденькой любовницей.

Кроме того, внимание испанцев было привлечено всенародными выборами, проводившимися раз в три года. До выборов оставалась всего неделя – они были назначены на конец октября.

Уровень безработицы повысился, реформы, которыми пытались обуздать инфляцию, окончились провалом, и проправительственная партия социал-лейбористов потеряла доверие Всеобщего союза трудящихся, который составлял основной контингент ее избирателей, и по сравнению с 1982 годом, когда партия взяла власть, веса у нее было сейчас совсем немного.

Была и еще причина: президент Всеобщего союза трудящихся Николас Редондо объявил новый курс союза – «Нет поддержке социал-лейбористов, даешь свободное голосование!» – и было мнение, что партия не наберет и половины голосов в стране.

Риэ вышла на площадь Каналехас и остановилась у светофора на переходе, напротив улицы Принсипе.

Много толков вызвало и то, что Кармен Ромеро, жена премьер-министра Фелипе Гонсалеса, была выдвинута кандидатом от города Кадиса. Поговаривали, что это очередной трюк социал-лейбористов, стремившихся вернуть утерянную популярность, но Кармен была опытная и проверенная активистка социалистической партии, вовсе не уступавшая своему мужу, и поскольку все больше и больше женщин в Испании приобщалось к общественным делам, Кармен имела бесспорное право баллотироваться на выборах.

И тем не менее в тот день Риэ рылась в газетах в университетской библиотеке вовсе не для того, чтобы узнать о Нобелевской премии или ознакомиться с обстоятельствами предвыборной гонки.

Из головы у нее не выходило слово, произнесенное перед смертью убитым на ее глазах Хулианом Ибаррагирре, и Риэ пришла в библиотеку для того, чтобы найти статьи, которые могли бы хоть как-то разъяснить, что такое ГАЛ.

Ее поиски увенчались успехом, и сейчас у нее в сумке лежало несколько ксерокопий газетных статей, имевших отношение к ГАЛ.

Как ей и объяснил Кадзама Симпэй, за аббревиатурой ГАЛ скрывалась организация «Групо антитеррориста де либерасьён», незаконная группировка, тайно расправлявшаяся с террористами баскской экстремистской группировки ЭТА.

В газетах говорилось, что заместитель начальника полиции Бильбао по имени Хосе Амед Фоусэ был арестован в связи с убийствами нескольких террористов, входивших в ряды ЭТА, членами ГАЛ.

Судя по обнаруженным Риэ материалам, одновременно с исполнением своих должностных обязанностей Хосе Амед Фоусэ руководил отрядом тайных убийц ГАЛ, и именно по его приказу был убит террорист, пытавшийся перебраться из испанской Басконии в южную Францию.

Убийства террористов, зачастую производившиеся снайперами, начались осенью 1983 года и продолжались примерно до лета 1987-го. За это время было убито человек двадцать пять, и примерно тридцать террористов были или ранены, или похищены.

Однако иногда снайперы ГАЛ ошибались в выборе объекта, так жертвами трех последних нападений стали граждане Франции, никак не связанные с ЭТА. К тому же в газетах высказывалось предположение, что финансировал ГАЛ кто-то из министерства внутренних дел и что само правительство причастно к заговору.

Заместитель начальника полиции Амед, однако, полностью отрицал свою причастность к преступлению и утверждал, что все обвинения в его адрес являются злонамеренной и безосновательной ложью. Он твердо стоял на своем, заявляя, что и впредь будет бороться с террористами во имя убитых ими семисот с лишним человек и их семей.

Глубоко задумавшись, Риэ не сразу заметила, что на светофоре уже зажегся зеленый свет. Она очнулась и поспешила перейти через дорогу и, оказавшись на улице Принсипе, направилась по ней к дому.