– Не переживай, пролезешь. У нашего сотрудника немецкая овчарка, она сюда заскакивает с разбегу, – успокоил терьер.

Несмотря на то, что дверца для животных казалась на первый взгляд маленькой, я и вправду протиснулся в неё без особых проблем.

– Говорил же, что залезешь, а ты сомневался, – хмыкнул почтальон.

Пройдя по коридору, мы оказались в комнате, от пола до потолка заваленной коробками разных размеров и всевозможными пакетами. Свободное место оставалось лишь там, где стоял стол, – за ним, склонив голову над бумагами, сидела женщина. Фрэнки подошёл ближе к ней, а я остался в дверном проёме, так что она не могла увидеть меня.

– О, Фрэнки, ты вернулся? – спросила она, подняв голову.

Женщина откинулась на спинку стула и тряхнула копной рыжих, точно осенний листопад, волос.

– Что-то ты сегодня долго. Ах да, я совсем забыла! Тея же вернулась из путешествия. Я когда звонила утром предупредить о твоём приходе, она мне полчаса рассказывала, каких зверей видела в Африке. Она прочитала тебе новую историю про любимого кота?

Женщина чуть привстала, потянулась за папкой, лежащей на другом конце стола, и заметила меня.

– Кого это ты привёл к нам в гости? – удивлённо спросила она. – Нового почтальона?

– У-у-у, – ответил я, имея в виду, что у меня уже есть работа.

– Хорошо, я не настаиваю, – улыбнулась сотрудница почты и подошла ко мне, – видимо, тебе есть чем заниматься. Что же ты сидишь в дверях? Проходи, не стесняйся. – Женщина присела рядом, погладив меня по голове. – Хороший пёс. Люблю лабрадоров.

Помните, когда-то я мечтал, чтобы меня научили говорить десять слов, и даже пытался делать это сам, сидя перед зеркалом?[15] Оказывается, вполне можно обойтись и теми двумя, что присутствуют в моём лексиконе, – «ав» и «у-у». Конечно, при условии, что общаешься с умными людьми. Они обладают удивительной способностью понимать меня.

Сара и правда оказалась добродушной, да к тому же ещё и русскоговорящей женщиной.

– Через пятнадцать минут заканчивается мой рабочий день, – она посмотрела на наручные часы, – приглашаю вас в гости. Фрэнки, Эсмеральда ждёт не дождётся, когда ты придёшь к нам. Скучно ей одной целый день сидеть дома.

Интересно, кто это? Судя по имени, опять какая-то девчонка. Что-то у меня нет желания снова попасть в руки какой-нибудь затейницы. Вы же знаете, я люблю детей и всегда с удовольствием играю с ними, но после таких игрищ устаёшь, как… как собака. По-другому и не скажешь. На мой взгляд, государство должно в два раза больше платить людям, которые занимаются воспитанием детей, поскольку час общения с ребёнком можно смело приравнять к полноценному рабочему дню, причём не в каком-нибудь офисе, а на тяжёлом производстве.

– Посидите здесь. – Женщина показала на свободное место у стены. – Я сейчас заполню последний документ, и пойдём.

Сара снова склонила голову над бумагой, а я тем временем испуганно спросил у рассела:

– Эсмеральда – это её дочка?

– Трисон, да успокойся ты, у тебя глаза, как у сумасшедшего таракана! Обещаю, мы больше не пойдём в гости к девчонкам. У Сары сын, его зовут Ариэль, он взрослый парень. Мы с ним любим поиграть, но, поверь мне, журналы он нам читать не будет, а Эсмеральда – это всего лишь домашнее животное.

Фух, спасибо, приятель, успокоил! С домашним питомцем проще, тот не будет кататься на мне верхом, наряжать в одежду для кукол, играть в доктора и читать истории о котах. Хотя, если говорить честно, положа лапу на сердце, я люблю, когда мне читают книжки, и готов слушать их бесконечно. Вот только в этот раз моя любовь к чтению отразилась на службе, а это недопустимо.

Андрей Максимович, когда заходил разговор о работе, всегда напевал известную песенку: «Первым делом, первым делом самолёты, ну а девушки, а девушки – потом». Сначала я не понимал, при чём здесь самолёты и уж тем более девушки, но он мне объяснил: «Понимаешь, Трисон, для милиционеров, как и для лётчиков, на первом месте – работа, а всё остальное – потом».

– Ну, вот я и закончила. – Сара встала из-за стола и перекинула сумку через плечо. – Сейчас заберём Ариэля из лагеря и пойдём к нам домой.

Оказывается, Ариэль – это не только название стирального порошка, но ещё и человеческое имя.

Летний лагерь, куда ходил сын женщины, находился на территории школы. Когда мы подошли к решётчатому ограждению, передо мной открылось необычное зрелище. Дети в головных уборах – кто в бейсболках, кто в панамках— сидели прямо на асфальте, сложив ноги по-турецки, а перед ними в той же позе сидела учительница: причём женщина была одета так же, как и подростки, в шорты и майку. Она что-то говорила на иврите, а ребята дружно отвечали. Вокруг царило веселье, то и дело слышался беззаботный детский смех. Честно говоря, я обалдел от увиденной картины. Даже не могу представить себе что-то подобное в России, чтобы вот так запросто учительница вместе с учениками сидела в позе лотоса на асфальте. Согласитесь, для нас это выглядит абсурдным. Возможно, в каком-нибудь походе подобная ситуация допустима – но только не на территории школы.

– Ха́на, – обратился темноволосый мальчик лет десяти к учительнице и, показав на нас пальцем, добавил: – Има.

Он вскочил на ноги и побежал к забору.

Даже не зная языка, я понял: подросток сообщил учительнице, что за ним пришла мама.

– Мам, привет. Это что за лабрик с вами? – Мальчишка присел и, просунув руку через решётку, погладил меня по голове.

– Друг Фрэнки, – сообщила Сара. – Сынок, забирай вещи, пойдём домой.

– Подождите, я быстро, – выкрикнул он и вернулся на своё место.

Мальчишка накинул рюкзак на плечо и попрощался с приятелями, стукнувшись с ними пятернёй. Затем обратился к учительнице:

– Хана, леитраот.

Я сразу догадался – это слово означает что-то типа «до свидания». Чувствую, ещё немного поживу на Земле обетованной и сам на иврите заговорю.

Пока мы шли домой, я глазел по сторонам. Обратил внимание, что в Израиле повсюду зелёные газоны и лужайки с аккуратно подстриженной травкой, а на них отдыхают люди целыми семьями. Кто-то лежит прямо на траве, заложив руки за голову, кто-то готовит шашлык на переносных мангалах, а рядом с хозяевами, как правило, резвятся домашние питомцы. Кругом умопомрачительные запахи, от которых волей-неволей начинает выделяться слюна. От всего этого веет умиротворением.

По дороге Ариэль достал из рюкзака маленький резиновый мяч. Шоколадные глаза терьера тотчас загорелись, словно дрова в камине. Парнишка стукнул мячиком об асфальт и, подмигнув расселу, сказал:

– Фрэнки, поиграем?

Пёс подпрыгнул на месте и, замахав хвостом, принялся кружиться волчком вокруг мальчишки. Готов поклясться, за эту игру он отдаст всё на свете.