Я поручаю своим юридическим и финансовым командам работу над проектом, который предназначен для контроля за утечкой денег, чтобы клубы гарантированно не могли потратить больше, чем заработают. Давайте вернем Джанни то, что принадлежит Джанни: мой коллега Инфантино и Жан-Клод Блан, тогдашний генеральный директор туринского «Ювентуса», решают назвать эти меры «финансовым фэйр-плей»[45]. Они придумали это яркое название в городе Жёф 19 июля 2009 года, к 100-летию моего клуба детства, где я организовывал товарищеский матч между «Нанси» и «Ювентусом». Уж что-что, а на чудеса земли Лотарингии богаты.

Смысл финансового фэйр-плей состоит не в том, чтобы превратить нас в этических жандармов, а в том, чтобы спасти клубы от исчезновения. Это не стремление к жесткой экономии, как введение фэйр-плей представляется в СМИ, ― мы стремимся к справедливости ради спасения. В 2009 году почти половина европейских клубов терпит убытки, и каждый пятый клуб находится в тяжелом финансовом положении. Над концепцией финансового фэйр-плей мы работаем в тесном сотрудничестве с клубами. Наше намерение ― не наказывать их, но защитить. Наша цель ― обеспечить финансовое благополучие европейского футбола, обязуя клубы жить по средствам. Для покупки новых игроков им придется использовать деньги с продажи телевизионных прав, билетов, стафа, спонсорства и бонусов, выплачиваемых организаторами соревнований. Эпоха капитала богатых благотворителей закончилась. Несоблюдение этих правил, начиная с сезона 2014–2015, повлечет запрет на участие в соревнованиях Европейского союза, организованных УЕФА, в том числе в Лиге чемпионов.

Проект единогласно одобрил Исполком в четверг 27 мая 2010 года. Финансовый фэйр-плей поэтапно внедряется в течение трех лет (2010–2012), а первые оценки финансовых балансов должны быть опубликованы в течение сезона 2013–2014[46]. ICFC (Орган финансового контроля клубов) состоит из двух палат: одна разрабатывает инструкции, другая выносит судебные решения. Теперь они внимательно следят за клубами.

Я всегда находил любопытным, что ФИФА, несмотря на то что это головная футбольная организация, остается апатичной и не занимается решением вопросов, от которых зависит будущее футбола. Я бы сказал, что бездействие слишком затянулось, с 1995 года, как раз после введения правила Босмана, которое клубы даже не соблюдают, хотя именно ФИФА должна контролировать его исполнение. С того момента, как деньги мощным потоком начали вливаться в индустрию, с последующими многомиллионными трансферами, мошенниками, сомнительными финансистами ФИФА вела себя на удивление инертно. И снова УЕФА должен заставить бороться против TPO[47] («собственности третьих лиц») ― новая современная форма рабства, которая дает клубам возможность выкупать игроков полностью или частично, обращаясь к частным инвесторам, чтобы затем получить прибыль от перепродажи. Эта схема, придуманная в Южной Америке, привела к совместному владению игроками. Таким образом, клуб покупает руку игрока, а инвестиционный фонд, размещенный в любой другой стране, избегая налогов, ― ногу, а еще кто-то объявляет себя владельцем колена! Все это злит меня так, что лицо покрывается пятнами. Ведь я всегда боролся за свободу игрока. Эта преступная пассивность ФИФА не улучшает мои отношения с ее президентом. И если Зеппу Блаттеру не удалось остановить приток преступных денег в футбол, значит, он не справляется со своими обязанностями.

10 июня 2010 года. Йоханнесбург. 60-й Конгресс ФИФА. Накануне старта Чемпионата мира по футболу в ЮАР Зепп Блаттер, веселый, как ребенок, гордый, как орел, объявляет мне, что в 2011 году он планирует баллотироваться на четвертый и последний срок и что он собирается выступить с официальным заявлением перед Исполнительным комитетом.

В своем гостиничном номере он дает мне обещание: «Мишель, я пойду на последний президентский срок и передам тебе свое место в 2015 году». Я даже бровью не повел. Я очень хорошо чувствую себя в УЕФА, хотя меня и подталкивают к тому, чтобы выдвинуть свою кандидатуру против его. Тремя месяцами ранее, в марте 2010-го, я также публично объявил, что буду баллотироваться на второй срок в 2011 году. Я не чувствую, что за четыре года, в течение которых я управлял Европейской конфедерацией, сделал все, что должен. Управляя этой огромной машиной, я понял, что сложно реализовать все реформы, обещанные в предвыборной программе. Меня угнетает ощущение незавершенности, я даже разочарован, в частности, из-за проектов по объединению. Каждый член Исполнительного комитета, в том числе и я сам, ошибочно полагает, что любые изменения могут произойти точно по щелчку. Реальность стеной возвышается перед политиком и его устремлениями. Мы учимся быть менее прямолинейными, не воспринимать все как только черное или только белое. «В политике, ― писал Макиавелли, ― выбор встает не между добром и злом, а между большим и меньшим злом».

Так что 22 марта 2011 года, когда я был переизбран, в Гран-Пале в Париже, несмотря на победу, восторженные возгласы, приятную домашнюю обстановку, я прежде всего думаю о предстоящей работе. Необходимо укрепить основы новейшего проекта финансового фэйр-плей, вырезать раковую опухоль на теле футбола ― договорные матчи, а также найти гармонию между различными турнирами УЕФА. Лига чемпионов благодаря ее мировому успеху и лидирующим позициям стремится поглотить все остальное. В 1997 году она уже поглотила Кубок обладателей кубков УЕФА ― раньше он назывался Кх2. В том же году Лига чемпионов была расширена, чтобы позволить вице-чемпионам стран с наивысшим рейтингом в ней участвовать. Фактически мы обесцениваем другие европейские соревнования. Большие клубы, которые ранее участвовали бы в Кубке обладателей кубков, теперь могут получить доступ к Лиге чемпионов, если займут второе место в своем чемпионате, как «Барселона» в 1997–1998 годах или «ПСВ» (Эйндховен) в 1998–1999 годах.

Наконец, расширение Лиги чемпионов, позволяющее участвовать трем или четырем клубам из основных футбольных стран, участвующих в нем, делает существование Кх2 невозможным. 19 мая 1999 года на стадионе «Вилла Парк» в Бирмингеме трофей завоевывает «Лацио» из Рима, победивший испанцев на Майорке. И занавес ― Кх2 исчезает. С тех пор обладатели кубков, не попавшие в Лигу чемпионов, получают билет на Кубок УЕФА, переименованный в Лигу Европы в 2009-м.

Как хорош был этот Кх2! Это первый Европейский трофей, который я выиграл. Целая эпопея ради этого Кубка кубков сезона 1983–1984, который я провел в цветах «Ювентуса». В 1/8 финала в результате жеребьевки нашим противником становится «ПСЖ». Настоящее дело совести. Трагедия. Первый случай в моей карьере, когда я играю против французской команды. Я капитан сборной Франции, и мне придется столкнуться с моими товарищами по команде в сборной. Они же все мои друзья! Рошто, Фернандес, Куриоль, Барателли и Лемуль. Последний, которого я ласково прозвал Мулосс, стал одним из моих лучших друзей. Неутомимый опорный полузащитник, он обещает мне особое отношение в матче. Так он шутит надо мной. Тьерри Ролан звонит мне и ржет как конь, говоря, что Париж собирается устроить пикет на «Парк де Пренс». Ох этот Тьерри! Всегда найдет повод для смеха! Он был рядом, когда я только начинал делать первые шаги в футболе в «Нанси». Мы с ним сразу поладили. Я познакомил его с Кристель раньше, чем она познакомилась с моими родителями. Он даже организовывал мою свадьбу. Однажды воскресным вечером в феврале 1977 года на «Стад 2» он подводил итоги финального матча «Нанси» ― «Нант», который мы выиграли со счетом 3:0. Его комментарий заканчивается фразой: «Мишель посвятил гол своей невесте Кристель, которая присутствует на трибуне». Проблема в том, что мои родители не были в курсе наших отношений…