– Его строил ваш предок?

– Да, из ссыльных дворян. Забавно? А потомки его все крестьяне.

Наталья решила не дискутировать на тему, кто лучше.

– А сколько здесь комнат?

Александр посмотрел на нее, будто она спросила его о чем-то несусветном.

– Не помню. Это же такая морока, считать комнаты. Да и как их сосчитаешь? Вот это коридор или все же комната?

Наталья посмотрела вокруг. В полукруглую комнату вели три двери. Хотя обставлена она была как обычная комната – у окна стол, у свободной стены диван, или, скорее, канапе. Или это софа? Наталья поняла, что слишком мало знает о мебели.

Не особо надеясь на ответ, Александр не демонстрировал слишком уж глубокий интерес к дедову жилищу, спросила:

– А кто делал мебель?

– Мебель вся сделана по заказу предка в мастерских Генриха Гамбса.

– Это как в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова! А как вам удалось все это сохранить? Это же, по сути, дворянская усадьба. В революцию столько их погибло…

– У нас здесь испокон веку староверы жили. Сами не грабили и другим грабить не давали. В революцию сюда дорог не было. Шоссе, по которому мы ездим сейчас, в шестидесятых годах только проложили. А до этого никто чужой к нам и проехать-то бы не смог, болотина кругом. А где гати были устроены, только жители и знали.

– Понятно. Этим и спаслись.

Она пошла к выходу, думая, что он будет показывать ей второй этаж, но Александр сухо сказал:

– Второй этаж такой же, там и смотреть-то нечего.

У нее в груди разгорелась настоящая обида. Он что, прокаженной ее считает? Как будто она чем-то запятнана. Удрученно склонив голову, прошла мимо. Открывая очередную дверь, не заметила порога и запнулась. Чтоб не упасть, схватилась за косяк, и тут на нее налетел идущий следом Александр. Ему пришлось ухватить ее за плечи. Через мгновенье он ее отпустил, как будто обжегся.

Искоса на него посмотрев, она удивилась его реакции: он покраснел и крепко сжал губы. Что это с ним? Так ничего и не поняв, прошла вперед, не извинившись. За что извиняться? Она ничего неприличного не сделала.

Александр несколько секунд смотрел ей вслед, потом тряхнул головой, прогоняя наваждение.

Дмитрий Сергеевич уже ждал свою спутницу. Выйдя из дома, с усмешкой сказал:

– Думаю, теперь мы с вами в безопасности. Вряд ли Клавдия Петровна посмеет пойти против воли своего старшего брата, пусть и двоюродного. Тем более, что Александр Иванович весьма скор на расправу.

Они распрощались, и каждый пошел в свою сторону. Идя домой, Наталья думала не о колоритном деде, не о потрясающем доме, а о незначительном столкновении в дверях, от которого у нее до сих пор тягостно колотилось сердце. И к чему ей эти ненужные переживания? Ни к чему хорошему ее тяга к Александру не приведет.

Она не знала, что он думал то же самое.

Школьный зал был полон, как обычно, когда всем селом отмечали Новый год. Считалось, что елка ставится для детей, но приходили их родители, дедушки и бабушки, тетушки и дядюшки, все те, кто когда-либо учился в школе, и школьный утренник превращался во всеобщую встречу односельчан.

Александр посматривал по сторонам, выискивая Аню. Ее еще не было, наверняка помогала сестре. Жанна, как обычно, была Снегурочкой. Александр посмотрел на стоящего неподалеку Павла. Тот привел на утренник приехавших к нему в гости родителей, которых церемонно усадил на свободные места, предназначенные для почетных гостей, а сам в расслабленной позе с ироничной улыбкой на губах стоял поодаль. Но вот выражение его лица изменилось, из небрежно-равнодушного враз превратившись в болезненно-жадное. Ясно, в зале появилась Жанна. Переведя взгляд на елку, Александр и впрямь увидел рядом с ней Жанну. Восхищенные дети, старательно освобождавшие Снегурочку из жадных лап лесовиков, громко галдели. Он посмотрел вокруг. Теперь должна бы появиться и Аня.

Ее не было, и он приуныл. Где же она?

Он сделал шаг назад, и на кого-то наткнулся. Машинально извинился, и услышал мягкий приятный голос:

– Ничего, это не страшно. Жанна потрясающе хороша, не правда ли?

Александр замедленно повернулся из-за странного стеснения в груди. Сзади стояла Наталья и приветливо ему улыбалась. Почему-то в голове мелькнуло: и Наталья тоже красивая. Но он одернул себя: но со Снежаной ей не сравниться. И тут же увидел Аню. На ней было голубое платье, почти такого же оттенка, как и ее глаза. Грудь перехватило от мальчишеского восторга. Александр тут же забыл и про Наталью, и про всех остальных. Ничего не ответив, принялся осторожно перебираться к ней поближе.

Наконец встал рядом и сдавленно сказал:

– Привет!

Аня повернулась к нему и равнодушно кинула:

– Привет, привет! – и, насмешливо прищурясь, заявила: – Что, хороша сегодня Жанна?

Александр хотел сказать, что ему до Жанны, как до фонаря, но вместо этого пробурчал:

– Ничего.

Его всегда сердила Анина уверенность, что он помешан на ее сестре. Как ей сказать, да так, чтоб она наконец поняла, что Жанна его вовсе не интересует? Он говорил ей это много раз, но она считала его слова чем-то вроде дымовой завесы, и упорно приписывала ему особые отношения с сестрой.

Откашлявшись, заметил каким-то не своим низким голосом:

– Но ты гораздо лучше.

Из его слов она усвоило одно: он заболел.

– У тебя что, ангина? – она отодвинулась от него подальше. – Ты же всех перезаразишь!

Он откашлялся.

– Нет. Просто что-то в горло попало. Ты давно приехала?

– Вчера, – ее голос звучал как-то уж очень уныло.

– Устала?

Она кому-то улыбнулась и помахала рукой.

– Есть немного. Меня Катя зовет. Пока!

Она упорхнула, а он так и остался стоять на том же месте, уныло глядя ей вслед. Пошел к выходу, понимая, что в такой толкотне ему с ней все равно нормально поговорить не удастся. Вышел на улицу, вздохнул полной грудью. В зале было душно и жарко, но понял он это только сейчас. Падал легкий снежок, температура была минус двадцать.

– Эх, сейчас бы на охоту! – он знал, что многие мужики уже ушли в тайгу на зимовья. – Пострелять бы!

Он был неплохим охотником, но далеко не самым лучшим. Вот если бы у него было времени побольше… Конечно, сейчас зима, но все равно отец нагружал его по полной программе. Сейчас они ремонтировали технику, и надолго уходить в тайгу ему бы никто не позволил. Но на недельку он все равно на зимовье уйдет. Вот прямо завтра и уйдет.

Он вообразил, как держит в руке ружье, как прицеливается, как стреляет, и ему вдруг стало весело. Но тут же возникла неприятная дилемма: завтра он должен встречать новый год с родителями. Потом они всей семьей пойдут к Берсеневым. Может, тогда он сможет серьезно поговорить с Аней?