— Я спросила, а он только ответил… Гарри яростно повернулся к ней.

— Не понимаю, зачем вам надо это знать. Мой сын Кевин был в буквальном смысле обезглавлен, когда его машина угодила под грузовик. Что ты рассказал, Джордж? Что ты еще собираешься ей рассказать? Что авария, во время которой погибли мой сын и бывшая жена, была подстроена мафией, пытавшейся заставить меня отказаться от ведения дела? Они хотели пострелять не всерьез, а только в виде предупреждения, но кто-то из них ошибся и пуля попала в шофера грузовика. Грузовик потерял управление, и Соня с Кевином были обречены.

Алессандра закрыла глаза — у нее кружилась голова от недосыпания и еще больше от жестких слов Гарри.

— Ради всего святого, не стесняйтесь! Если уж Элли нужно узнать всю мою подноготную, все мои личные дела, покопаться в моем грязном белье — пожалуйста! — Голос Гарри потерял свою жесткость, стал спокойнее, но это было еще хуже. — Например, что с девяносто шестого года у меня не было секса. Думаю, ей это необходимо узнать. Иногда для того, чтобы уснуть, мне надо бодрствовать семьдесят два часа кряду, после чего я валюсь как подкошенный. О, знаю! Вот и еще кое-что есть для вас, Эл, — вам, вероятно, понравится: я оказался трусом и не посмел сообщить своим детям, что их мать и Кевин никогда больше не вернутся домой. Не стоит сбрасывать со счетов также то, что я и теперь не смею смотреть в глаза своим детям и потому никогда не бываю дома. Вам достаточно данных, чтобы провести ваш чертов сеанс психоанализа?

Алессандра не могла ни двинуться с места, ни посмотреть на него. Он потерял ребенка! Она и представить не могла, какую боль испытывает этот человек.

Гарри снова захлопнул за собой дверь ванной и запер ее изнутри, Джордж откашлялся и сдержанно улыбнулся ей.

— Думаю, мы отпустим Гарри, чтобы он мог спокойно съесть свой десерт.

Алессандра сидела в затемненной спальне своего номера.

Светящиеся цифры на часах возле телефона безмолвно сменяли в темноте одна другую. Несмотря на то что ее тошнило от усталости и она готова была, нырнув в постель, проспать до утра, Алессандра не могла себе этого позволить, потому что сейчас была не ночь, а середина дня. Что, если как раз в эту минуту Майкл Тротта вернулся после ленча в свой офис? Возможно, сейчас самое время позвонить…

Жареный цыпленок у нее в желудке начал новый круг своего нескончаемого танца ужаса, как только она протянула руку к телефонному аппарату и дотронулась до него одним пальцем.

Алессандра не хотела оставаться здесь, не хотела играть роль загнанной дичи еще хоть одну минуту. Надо попросить у них тайм-аут, чтобы найти путь в свою настоящую, реальную жизнь. Ей хотелось отдернуть занавески, пройти в дверь и вырваться из клетки, в которой она оказалась не по своей воле. А для этого надо было сперва поднять трубку и, позвонив Майклу Тротта, сказать, что уничтожение ее дома и машин оказалось чудовищной ошибкой. Видимо, какой-нибудь тупой головорез — Ленни, или Фрэнк, или Вине — не правильно понял указания Тротта и подложил бомбы в ее дом и машины.

Теперь она собиралась потребовать, чтобы ей вернули ее жизнь.

Алессандра посмотрела на дверь — она была чуть приоткрыта, и в щель пробивался тусклый свет. Лучше бы ее закрыть, но Гарри не велел этого делать. Даже когда Алессандра принимала душ или пользовалась унитазом, предполагалось, что она не должна запирать дверь. Такова частная жизнь в этом чертовом отеле.

Но как бы она ни злилась на своих стражей, при мысли о кровоточащей ране, которую один из них носит в себе, сердце ее сжималось. В этот миг ей казалось, что она в своем доме и только что вышла из ванны, а вокруг нее поднимаются клубы дыма и бушует пламя. Она снова ощущала, как крепкое, словно скала, тело Гарри прижимается к ее собственному, ощущала его теплые мозолистые руки на своей все еще влажной после ванны коже, и это ощущение было греховным, но приятным.

Алессандра встала, стараясь загнать воспоминание в самый дальний уголок сознания — она не хотела испытывать какие-нибудь чувства к Гарри О'Деллу, тем более чувство сострадания. А что еще есть у нее к нему? Влечение? Ну нет, она просто устала и у нее не прошел шок. Гарри потерял ребенка, и она его пожалела, вот и все. Обычное сострадание. Точка.

Господи, как ей это было отвратительно и ненавистно! Она не хотела оставаться здесь. Один телефонный звонок, всего один, — и с этим недоразумением будет покончено.

Она взяла трубку.

— Хотите позвонить кому-нибудь, кого я знаю?

Алессандра вздрогнула от неожиданности, трубка задребезжала в своем гнезде.

Гарри шире распахнул дверь и вошел в комнату; его лицо было суровым и мрачным, глаза казались холодными и лишенными жизни, как непознанные пространства космоса.

— Я только…

Алессандра замешкалась и не знала, что сказать. Разумеется, Гарри прекрасно понимал, что она собиралась сделать. Он не сводил с нее глаз, и, казалось, этот лишенный выражения взгляд был способен пробуравить в ней отверстие с краями, покрытыми льдом. Гарри ждал ее ответа, а она могла только вспоминать о том, как он смотрел на нее прежде и его взгляд невольно трогал ее.

Алессандра сознавала, что выглядит хотя и не лучшим образом, но вполне сносно. Джордж забежал в аптеку и купил кое-что из составленного ею списка, включая дешевую косметику. Тотчас же воспользовавшись ею, она сразу почувствовала себя много лучше и увереннее. Чуть пошевелившись на постели, Алессандра слегка изменила позу, высвободила поджатые под себя ноги и подвинулась так, чтобы свет из открытой двери упал на ее тщательно подкрашенное лицо, а волосы засияли золотом. Вырез пижамы предоставил детективу возможность полюбоваться ее ослепительной кожей — хитрый ход, имевший целью одурманить и отвлечь его.

Взгляд Гарри задержался на ее груди, а потом не спеша спустился к ногам.

— Вы пытались связаться с Майклом Тротта? — Он продолжал рассматривать изящные изгибы ее бедер, потом вскинул голову и их глаза встретились.

Внезапно ощутив неловкость, Алессандра тут же подтянула колени к груди и плотно сжала их. Она провоцировала его бездумно, как всю жизнь использовала свою красоту в качестве мелкой разменной монеты. Разумеется, ей раньше следовало научиться не играть с огнем, а теперь все, на что ее хватило, — это не разразиться слезами.

— Я не знаю, о чем вы…

— Знаете. Вы чертовски хорошо знаете, что делаете и как выглядите. Вы не хотите признаться, что собирались позвонить Тротта, и поэтому решили отвлечь меня, переключив мое внимание на свои прелести. Ну так вот, это не сработало.

Алессандру охватил гнев — ее возмутила его грубость.

— Вы просто…

Она не закончила фразы.

— Просто что?

Она отвернулась.

— Нет уж, я не стану опускаться до вашего уровня.