— В другом конце зала. Там табличка есть.

— Спасибо. Дай бог здоровья вам и вашим гостям…

Сходив для конспирации (и не только) в туалет, тайно влюбленный в Ирину Быков вернулся на исходную позицию.

— Ну что там? — поинтересовался напарник.

— С халдеем о чем-то шептался. А потом какую-то хреновину ему передал. Вроде авторучки.

— Авторучки?

— Он ее сразу спрятал. Но я все равно разглядел. Выглядит как авторучка. Красная. А что там внутри — хрен знает. Может, пистолет замаскированный — такие сегодня делают. С виду — обычная ручка, но, в случае чего, пулю меж глаз всадит.

— Да, тайно передавать обычную авторучку смысла нет. Ох, не нравится мне это… — Взрывотехник на пару-тройку секунд задумался. — Надо Соломе позвонить. Пусть халдея после смены встретит. Поглядим, что за авторучка. Красная, говоришь?

— Что значит «встретит»?

— То и значит. Не волнуйся, Солома — профи. Халдей ничего и не заметит… Так, внимание! Они уходят.

Леха, махом допив свой бокал, чтобы не оставлять врагу, поднял руку:

— Командир, приговорчик нарисуй! Спешим.

Официант, перегнувшись через барную стойку, пощелкал клавиатурой кассового аппарата и, неторопливо подойдя к столику, протянул папочку с золотым тиснением — словно выполненным на заказ родовым гербом.

— Ого! — предсказуемо отреагировал Быков, глянув на итоговую цифру. — За два бокала пива — штука? Вы чё, деньги бандитские отмываете?

— Еще сухарики, — скромно напомнил официант. — Они дорогие, прямо из Италии.

— Ага, спецсамолетом… С мигалкой и сиреной.

— Цены устанавливаю не я. И потом, вы же видели меню, когда заказывали. Если у вас есть претензии, могу вызвать администратора.

— Так, спокойно! — Репин бросил взгляд на беджик официанта и доверительным тоном продолжил: — Понимаешь, Валерик, тут такое дело… Мы здесь, вообще-то, случайно. Хозяин сказал, что сюда приедет, и велел подождать. А сам сейчас позвонил и отбой дал. Мы ж не виноваты, правильно? А денег с собой… Вот, шестьсот рублей, больше нет! А остальное…

Анатолий снял с руки часы.

— Держи! Нормальные, не Китай.

— Слушайте, здесь все-таки ресторан, а не скупка, — скривился Валерий.

— А я тебе, брат, часы не продаю, а в залог оставляю. Завтра приду, рассчитаемся… Всё, извини! Некогда нам.

Выйдя из ресторана, Ирина и Денис с наслаждением вдохнули прохладный вечерний воздух, правда, чуть отравленный выбросами целлюлозно-бумажного комбината — одного из немногих местных предприятий, не загнувшегося со времен социализма.

— Может, прогуляемся немного? — предложил кавалер. — Если ты, конечно, домой не торопишься.

— Не тороплюсь.

«Я же на работе…»

От стены старого двухэтажного деревянного дома, больше напоминавшего барак для заключенных концлагеря, неслышно отделились два силуэта. Один — невысокий, второй — повыше и потоньше. Коренастый, крепко сбитый парень высунулся из-за угла и посмотрел вслед бредущей по улице парочке.

— Слышь, Тимоха! — окликнул он приятеля. — Вон, гляди, очкарик с бабой…

Тимоха, длинный лупоглазый субъект с лицом цвета утренней мочи, лениво поглядел в указанном направлении.

— Не, прикид дешевый. Откуда у них бабло?

— Ты чего? Они из «Дольче Виты» выползли. А там нищие не гуляют. У них цены от вертолетов. На бабе одних цацек должно быть штукарей на десять, не меньше… Айда, проводим!

— Как я ненавижу грабить людей… А что делать?

— Я всё твои картины вспоминаю… — начал Денис. — А как ты к классике относишься? Рембрандт? Рубенс?

— Нормально отношусь…

— Кстати, первый второго за художника не считал. Обычное дело в художественной среде. Жил в их время довольно известный портретист. Франц Хальс. В Питере, в Эрмитаже, есть несколько его работ. Он держал ресторан и писал портреты гостей. Маслом, все по-взрослому. Причем довольно быстро. Как-то у него остановился Ван Дейк, сам неплохо державший кисть. Хальс написал его портрет, Ван Дейк заявил, что работа слабая, Хальс вспылил: мол, критиковать любой дурак может, попробуй сам. Тогда Ван Дейк взял кисть и изобразил Хальса. Фотографий в те славные времена не было, и в лицо публичные люди друг друга знали не всегда. Но, посмотрев на портрет, Хальс воскликнул: «Я вас узнал! Вы — Рубенс!» Почти угадал. Ван Дейк — лучший ученик Рубенса. Но, скорей всего, это красивая легенда. В искусстве многое строится на легендах… Я это к чему… — Денис с улыбкой посмотрел на Ирину. — Отчего ты в милицию пошла работать? Семейная традиция?

— Нет. Случайно получилось, в общем-то… А семья к милиции никакого отношения не имеет. Мама — бухгалтер, а отец был тренером в спортивной школе.

— Был?..

— Он умер, восемь лет назад. — Ирина невольно замедлила шаг. — Очень глупо умер. Сильный был человек, не жаловался никогда. И в тот вечер тоже… Мама видела, что не то что-то с ним — бледный и за живот держится. Но он лишь отмахнулся. Мелочи, мол, перетренировался. А ночью, когда уже совсем невмоготу стало, вызвали скорую. Но… Потом выяснилось, что они с учениками после тренировки в зале в баскетбол играли. Во время игры папа упал, ударился животом о скамью и что-то там порвал… В результате — перитонит. Врач сказал, что если бы сразу за помощью обратился, то все было бы нормально.

— Прости… — Денис дотронулся до ее руки. — У меня тоже отца рано не стало. Он в девяносто шестом погиб, в Чечне.

— Воевал?

— Нет. Он человек совсем не военный. Экономистом работал. А в Чечню к родственникам поехал, дом помочь восстанавливать. Говорят, снайпер убил. Наш… Федерал то есть. Перепутал с кем-то.

— Снайпер не мог перепутать, — возразила Ирина.

— Там в то время такое творилось, что вполне мог…

Выскочив из ресторана на улицу, неюные следопыты Репин с Быковым огляделись. Но, увы, кроме рыжей кошки, ожидавшей подачки от добрых гостей, никого не обнаружили.

— Черт! — сплюнул Репин. — Куда они делись? Тачку поймали, что ли?

Тут же на лохматой «шестерке» к ним подкатил бомбила, пасшийся у ресторана в ожидании богатых клиентов.

— Позвони Ирке, — велел Репину Быков, жестом отказывая бомбиле.

— Спугнем. Он же не дурак, догадается. Сначала эсэмэска, потом — звонок…

— А что делать?

— Подождем. Ириха — не пацан зеленый, сообразит, что с таким орлом не фиг разгуливать. А как его спровадит, сама позвонит.

Каблуки мерно цокали по древней мостовой, негромким эхом отражаясь в тишине пустынной улочки.

— Это те самые туфли? — кивнул вниз Денис.