пользе свежего воздуха), принятые в обществе идеалы – все это в совокупности вселяет в нас любовь к природе. Это помогает объяснить, почему традиция friluftsliv так сильна в северных странах, где со времен романтизма верят в целительную силу природы, и подвергнуть это сомнению равносильно чуть ли не государственной измене. Теория культурного обучения предполагает также, что общение с определенными видами природы в детстве определяет наше отношение к тому, как мы воспринимаем их, становясь взрослыми. Например, если вы росли у леса и в детстве много времени проводили там, то во взрослом возрасте вам скорее всего будут по душе похожие ландшафт, климат и растительность. Но не волнуйтесь. Если верить этой теории, научиться любить и ценить что-то новое никогда не поздно.

5. Теория спокойствия и связи[78]

Одна из новейших теорий о восстановительных силах природы построена на ощущении спокойствия и связи, которое отмечают все участники «зеленых» реабилитационных программ. Когда мы их ощущаем, уровень стресса снижается, и мы накапливаем здоровье и приобретаем навыки, помогающие нам исцелиться. Новая теория гласит, что на природе нам становится легко потому, что там быстрее вырабатывается окситоцин, или «гормон любви», помогающий укреплять отношения и между людьми, и между животными. Мы уже знаем, что наши тела вырабатывают окситоцин во время кормления грудью, объятий, занятий сексом и даже возни с собакой. Сейчас исследователи считают, что природа воздействует похожим образом, особенно если мы оказываемся в местах, которые связаны у нас с положительными воспоминаниями. Предполагается, что это помогает нам приобрести связь, «завязать дружбу» с природой наподобие той, которая возникает у нас с другими людьми или домашними животными. Чем сильнее привязанность, тем свободнее чувствуем мы себя, проводя время на природе, и тем мощнее будет восстановительный эффект. А чтобы он был совсем уж полным, возьмите с собой в парк самого близкого вам человека. Или хотя бы свою собаку.

Сила парков

Тому, чем питаются северные олени, суждено было полностью изменить жизнь Патрика Грана. Нет, это не та еда, которую вы с детьми на Рождество готовите из овсяной крупы, раскрошенных соленых крендельков и блесток, чтобы сани Санта-Клауса нашли дорогу к вашему дому, а самый настоящий, похожий на мох лишайник, которым в дикой природе почти всю зиму питаются и американские и европейские северные олени. Оленеводство – традиционный промысел саамов, коренного народа Швеции, Норвегии и Финляндии, а Гран, научный сотрудник полевой исследовательской станции в городе Стуруман на севере Швеции, получил задание исследовать скорость роста лишайников, чтобы потом установить границы районов зимнего подножного корма этих животных. Тут его посетила мысль: «А на это ли мне хочется потратить свою жизнь?» – и он решил перебраться южнее, в университетский кампус города Альнарп, и заняться там изучением ландшафтной архитектуры. Тогда он и не подозревал, что станет первопроходцем в новой области исследований: терапевтического воздействия природы и связи между здоровьем человека и городским friluftsliv.

Но сначала сделаем небольшое отступление. В середине 1980-х годов власти города Лунд решали проблему, как сделать свой город более компактным и эффективным. Все парки и зеленые зоны, признанные ненужными, должны были уступить место новой жилищной застройке. И Гран, который тогда только что окончил школу, неожиданно для себя оказался на переднем крае. «У меня была такая работа – обследовать все парки в округе и вынести почти всем им смертные приговоры. Я подумал тогда, что это как-то странно. Мне захотелось узнать, кто и как пользуется парками, я начал расспрашивать специалистов и понял, что никто и никогда не занимался этим вопросом», – рассказывает Гран, у которого и сейчас, после почти сорока лет жизни на юге страны, манера речи осталась по-северному неторопливой.

Итак, выяснив, что никакими научными работами он руководствоваться не может, Гран подал заявку на грант для самостоятельного изучения парков и получил его. Он обошел все организации, дошкольные учреждения, жителей домов престарелых, которые пользовались городскими парками и зелеными зонами, и попросил их вести дневники посещений. Результат работы Грана стал сюрпризом для него самого.

«Ответы респондентов озадачили. Все отмечали, что на открытом воздухе чувствуют себя очень хорошо и что посещение парков благотворно сказывается на их здоровье»[79]. А в то время об этом вообще не говорили, с тем же успехом можно было рассуждать об электромагнитной гиперчувствительности или о кристаллах – ничего подобного еще не вошло в общественное сознание.

Пилотное исследование профессора Грана стало первым в большой череде: он вплотную заинтересовался тем, как представители различных демографических слоев использовали городские парки и другие природные зоны и как это влияло на их физическое и психическое здоровье. Одна из его наиболее цитируемых работ показала, что ученики так называемых лесных школ, почти весь день проводя на открытом воздухе, в целом имеют более развитую моторику, более сильную концентрацию и меньшую заболеваемость по сравнению в теми, кто посещает традиционные дошкольные учреждения[80]. Через несколько лет он возглавил исследование в области здравоохранения, в которых участвовало 10 тысяч горожан из Северной Швеции. Исследователи изучали, как по отношению к паркам расположены дома, где жили эти люди, и, обрабатывая полученные данные, обнаружили явную закономерность. Чем дальше от зеленой зоны жили люди, тем выше был у них уровень стресса[81]. Они отмечали у себя ухудшение здоровья, повышенный индекс массы тела, были менее довольны своей домашней жизнью и соседями[82]. Но вот почему? Некоторые причины лучшего состояния здоровья тех, кто жил ближе к городским зеленым зонам, было легко объяснить. Большее количество дневного света регулирует уровень кортизола и мелатонина, а это, в свою очередь, улучшает сон. Ультрафиолетовая часть солнечного света помогает выработке витамина D, а он необходим для множества функций тела. Кроме того, люди, жившие вблизи зеленых зон, были и более физически активными, а это может снизить уровень стресса за счет выработки эндорфинов, или «гормонов хорошего самочувствия»[83].

Но Гран нюхом чувствовал, что за этими цифрами стоит что-то еще. Особенно интересно ему было узнать то волшебное расстояние до зеленой зоны, которое способно каждый день хоть немного улучшать жизнь горожанина. Проведя множество исследований на десятках тысяч человек, он установил наконец, что оно составляет примерно 300 метров[84]. «Когда расстояние от дома до зеленой зоны больше, в парк обычно начинают ходить только по выходным, а не каждый день. Хотя для совсем маленьких детей и больных людей зеленое пространство в идеале должно находиться прямо за дверью», – отмечает Гран.

Заинтригованный Гран вместе с коллегами начали более глубоко изучать тему городского friluftsliv. Они задались вопросами,