Я ушам не мог поверить – смеются они, что ли? Нет, именновзволнованы и уверены, что говорят очевидные и убедительные вещи. Советскаясистема ничего не смогла создать! Но ведь ты только что говорил, что получилцелую сеть современных холодильных установок, которые еще недавно бесперебойноснабжали мороженым миллион, если не больше, отдыхающих. Как вяжутся между собойэти два твоих же утверждения? К этим холодильникам было подведеноэлектричество, которое раньше никогда никто не отключал, даже мысли такой немогло никому придти. И мороженое было прекрасное, не то что импортная подкрашеннаядрянь. Разве все это не создано и не построено? Разве получить это называется«начать на голом месте»?

А минутой раньше ты взахлеб рассказывал о СУ-27, на которомты летал и поплевывал на «фантомы». Разве эти СУ не были «созданы и построены»?Твой собеседник сегодня зашибает большие деньги на том, что продает разработкиИнститута кибернетики, делавшего лучшие в мире системы управления ракетами.Разве этот институт с неба свалился? Разве он не был «создан и построен» всоветской системе? Кончатся скоро его ресурсы (как до этого пожаловался самменеджер), и нечем тебе будет торговать. И это называется «начать на голомместе».

Когда я попытался именно в таком свете представить дело, моипопутчики расстроились, замолчали, но нисколько со мной не согласились. Может,они и впрямь считали, что при советском строе все было обязано появляться извоздуха? И появлялось – а система и воспитанные ею люди были ни при чем. Надотолько сказать, что эта установка, смертельная для советского строя, вовсе неявляется принципиально антисоветской. Она есть следствие избалованности оченьбольшой части советской молодежи как предпосылки для поверхностного, но оченьактивного антисоветизма. Об этом писал Ортега-и-Гассет: «Избалованные массынастолько наивны, что считают всю нашу материальную и социальную организацию,предоставленную в их пользование наподобие воздуха, такой же естественной, каквоздух, ведь она всегда на месте и почти так же совершенна, как природа».

При таком способе рассуждений нельзя не только ответить, но дажевнятно поставить вопрос, который буквально висит в воздухе: чего мы все-такихотим? И дело не в лицах. За моими собеседниками – целые социальные слои. Вот,ученые выходят на площадь, картинно несут бутафорский гроб “российской науки”.Чего они хотят? Ведь не может политический режим, который они сами приводили квласти, содержать большую науку. Не только не может, но даже не может этогожелать, ибо весь смысл его существования – ликвидация советской цивилизации.Это настолько ясно выразили все идеологи “демократов”, что не знать этогоученые не могут. Однако я ни разу не слыхал, чтобы какое-то собрание ученых,пусть даже одной лаборатории, ясно сказало: наша поддержка антисоветскогоповорота была ошибкой. Нет, они предпочитают таскать свой гроб, устраиватьголодовки и критиковать режим за «недооценку науки» – без единого шанса науспех.

Речь не только об антисоветских «демократах». Остраянекогерентность рассуждений отличает и многих русских патриотов. Она возникаетуже оттого, что каждый копает свою золотую жилу, создавая хор несовместимыхутверждений. Одному хочется напечатать мемуары замученного большевиками (в 1945году!) генерала Краснова, другой увлекся патриотом Столыпиным, третий –народным вождем Махно. И никто не может четко определить, чего же он хочет.Чуть ли не все наши патриоты воспроизводят, пусть в более мягкой форме,“синдром Солженицына”. То он всеми средствами, беззаветно уничтожал советскийстрой – а теперь нос воротит от нового порядка. Мне даже порой становилосьобидно за Ельцина и Чубайса – ну чем ему не угодили? Ведь уничтожили СССР –разве не об этом мечтали Александр Исаевич и его соратники.

У многих в голове застряла иллюзия, будто можно былоуничтожить советский строй безболезненно, даже с экономическим и культурнымподъемом России. Ни у кого не удается получить ответа на вопрос: а как бы надобыло уничтожить строй жизни, чтобы при этом возникло процветание? И чего бы тыхотел вместо советского строя – так, чтобы это отвечало твоим желаниям, но быломало-мальски возможно в данной нам реальности.

При этом в своих проклятьях советскому строю они создаютуродливый образ с несоизмеримыми частями. Вот, в газете «Завтра» (2000, № 10)большая статья известного писателя Д.Балашова «Зюганов, побеждай». Коктейль изантикоммунизма, патетического патриотизма и любви к КПРФ. Начинается статья стакого образа Отечественной войны: "И затравленный, ограбленный,раскулаченный народ пошел умирать «За Родину, за Сталина».

Что с исторической памятью у этого автора историческихроманов? Сказать, что к 1941 г. русские были затравленным народом! Королев иЧкалов, Жуков и Василевский, Стаханов и Шолохов – порождение затравленногонарода? Скорее всего, Д.Балашов вообще не понимает, в чем смысл такогоисторического явления, как Стаханов – тут он остался на уровне «Британскойэнциклопедии», хоть и является русским патриотом.

Слышал я от одного военного, разведчика, а после войныизвестного ученого, что главное отличие советского и немецкого солдата нафронте было в следующем. Когда у немцев убивали офицера, это производилодовольно длительное замешательство, что в скоротечном бою часто решало исходдела. Когда убивали офицера у наших, тут же поднимался сержант и кричал: «Якомандир, слушай мою команду». Убивали сержанта – поднимался с тем же крикомрядовой. Большинство солдат обладали ответственностью, волей и готовностью бытькомандиром. Это значит, что народ именно не был затравленным, он был духовносвободным.

Был ли он ограбленным? Кто его ограбил – Сталин? Куда делосьнаграбленное? Каково было распределение доходов среди населения? До советскойвласти и после советской власти огромные средства изымались у подавляющегобольшинства населения, вывозились за рубеж и использовались на расточительноепотребление меньшинства. Сейчас «новые русские», заполучив собственность ивогнав большинство населения в бедность, не только скупают виллы на Западе, ноеще и импортируют для своих баб на 2 миллиарда долларов золотых украшений идрагоценных камней в год! Чем они их оплачивают? Куском хлеба, вырванным изорта ребенка. Казалось бы, именно это состояние можно назвать ограблениемнарода. Ан нет, писатель применяет термин в совершенно обратном смысле.

Назвать же советский народ раскулаченным – вообще нелепость.И дело не только в реальных масштабах раскулачивания (1,5% советских семей –это много, но это все же не весь народ). Дело в том, что «раскулачивал»-то какраз народ. Коллективизация во многом потому и стала страшным делом, что ее великрестьяне – это была внутридеревенская гражданская война (тип ее трагическиописал А.Платонов в «Чевенгуре»).

Можно было обвинять советскую власть именно за то, что онанатравила народ на кулаков и плохо следила за тем, чтобы народ не перебарщивал,не превышал разрешенную разнарядку. Было бы разумно сказать на местеД.Балашова, что, мол, не только народ, но даже и раскулаченные пошли воевать.Но считать, что народом были именно кулаки, а 98,5% «нераскулаченных» былине-народом – верх нелепости. И тот факт, что этого не замечал ни сам Балашов,ни редакторы газет, что его печатали, говорит о поражении мышления.