их мнение относительно России – кардинально расходится с мнением первой группы. Им плевать на то, что Россия представляет собой угрозу демократии – они своими глазами видели угрозы похлеще. И именно представители второй группы, многие их лидеры – погибли при террористической атаке на Лэнгли.

И, похоже, что эта война между двумя кланами, двумя поколениями американских спецслужб и дипломатов – давно перестала быть холодной. Кому то очень надо – сохранить и места и позиции в таких посольствах как посольства в Баку, Киеве и Тбилиси. Кому то очень хочется поиграть в холодную войну – вместо войны горячей. И эти кто-то – делают свои ходы, поддерживаемые местными спецслужбами и элитами. Интересы – у них одни.

Я дал этим уродам выехать за город, а потом поставил мигалку на крышу, обогнал и приказал остановиться. Где я мигалку взял? Да с рынка же! Автомобильного. Хоть это и не Москва – но мигалки продаются…

Сидели они как нельзя проще – двое спереди, один сзади. Если бы я не был один или у меня была бы светошумовая граната – можно было бы попробовать взять живым хотя бы одного. Больше чем одного не надо – вот эти додики явно ничего не знают и вообще зажились на этом свете. Один американец – но сидит нехорошо. И может быть подготовлен лучше местных.

Пистолетов у меня было два. Первый и второй. Первый – Глок-19 в кармане. Второй – Глок-26, очень компактный, я его прикрепил на руку. Его я и вытряхнул, выстрелил в голову водителю, затем дважды в американца и трижды в того, кто на заднем сидении. Американец – в отличие от двух других был закрыт водителем – поэтому, я толкнул уже мертвого водителя и стрелял в открывшегося американца, пока не опустел магазин.

* * *

Натали молилась, чтобы полицейский обратил внимание на машину. Она дернулась и толкнула связанными ногами в дверь, но ударить сильно не получилось – обивка была толстой Уголовник – пнул ее ногой по лицу, боль почти ослепила ее – и в этот момент оглушительно загремели выстрелы, один за другим. Девять или десять, без перерыва, она почувствовала, как разом ослабло давление ноги. Уголовник тяжело завалился на сидение, пахло порохом и кровью. После выстрелов – наступила оглушительная тишина, лишь едва слышно работал дизель.

Открылась дверь, луч света высветил ее. Она знала, что в другой руке – у неизвестного пистолет. Она не знала, пристрелит он ее или отпустит, и кто это вообще. Не закрывая дверь, он ушел куда-то, она услышала, как открывается задняя дверь – и поняла, что он проверяет всю машину. Потом – она поняла, то неизвестный возвращается. Он сильно потащил ее за ногу, и она поехала из машины. Потом – она упала под колеса машины, и луч фонаря высветил ее лицо.

– М-м-м-м…

Внезапная боль обожгла лицо… неизвестный сорвал полосу скотча, который был налеплен ей на лицо. Она судорожно вздохнула.

– Руки… развяжи.

Он перевернул ее, затем она почувствовало, как гладкое лезвие прошло совсем рядом с кожей. Потом – неизвестный разрезал и наручники на ногах.

– Держи руку

Она поднялась, тут же прислонилась к машине, чтобы не упасть. Кружилась голова

– Кто ты?

Вместо ответа – стрелок осветил свое лицо снизу, как вампир. В мощном свете фонаря загар казался серым.

Русский!

– Что? Господи… как ты здесь…

– Милостью божьей. Садись за руль.

Ее начинало трясти.

– Я… не могу… наверное.

– Здесь нельзя оставаться.

Она подошла к пассажирской двери – американец, пристегнутый ремнем, склонился вперед, с груди мерно капала кровь… так она капает, когда сердце уже не работает. Ее вырвало… прямо тут же, на дороге.

– Ты должна взять себя в руки. Поняла?

– Да…

Русский – обошел машину, вытащил водителя из-за руля, протащил его и засунул как мешок на заднее сидение. Какая-то машина, высветила их фарами, и, прибавив скорость, пронеслась мимо. Никто в чужие разборки лезть не хотел. Потом – он сноровисто обыскал трупы, забрал три мобильных телефона и вытащил аккумуляторы и СИМ-карты. Она в это время сидела за рулем и пыталась собрать мысли в кучу

– Садись за руль. Трупы закопаем.

Она села за руль… в конце концов, она единственная из женщин прошла самый сложный курс специальной подготовки в стране. Схватилась за руль… он был горячим и липким от крови.

– Мы едем в Аджарию. По дороге выбросим лишнее из машин. Приедем – сбагрим машину и заляжем на дно. У меня есть нора там.

– Это… дипломатическая машина.

– Плевать. Завтра она будет в Турции…

* * *

Они какое-то время ехали – русский включил мигалку, а она ехала за ним, не сворачивая. Потом – он повернул и она повернула. Остановились они в каком-то месте, где был лес и река.

Русский, пошарив в багажнике, удовлетворенно хмыкнул. В его руке – была короткая саперная лопатка.

– Тут ветошь. Вон вода. Приберись в машине.

Она вдруг возненавидела его. Коротко и ярко

– Ты всегда готов, да?

– К чему?

– Прибраться за собой.

Он шагнул вперед и хлестнул ее по щеке. Она взвизгнула от боли

– Этой лопатой – они собирались закопать тебя. А еще – там есть топор. Но так получилось, что ты жива. А они – нет. Тебя что-то не устраивает?

– Устраивает – тихо сказала она

– Точно?

– Да… точно.

– Тогда приберись в машине. В Батуми мы будем въезжать днем.

* * *

Русский – неплохо знал Батуми.

Они проехали через город, где американские строительные компании строили отели и небоскребы, въехали на территорию порта. Русский куда-то ушел и почти сразу вернулся с каким-то местным. Местный был одет в портовую форму и нес какой-то мешок…

На самом деле – я и в самом деле знал Аджарию. Почти год – работал у Аслана Абашидзе, до самого конца автономной Аджарии. Тогда – обошлось без крови, Абашидзе просто вывезли в Москву. Но здесь – у Абашидзе остались друзья. Хотя – с ними надо быть очень осторожными… как и всегда…

Русский – бросил мешок в машину, и они куда-то поехали. Он не говорил куда, а она не спрашивала. Она знала, что русский не любит говорить.

Они выехали за город, русский остановил машину. По ее прикидкам – они проехали около десяти миль. Русский достал из кармана пачку банкнот, в которой были и доллары и евро, разделил пополам.

– Вот там – сказал он – турецкая граница. Это место называется Сарпи, самая граница. Нормальной