американцам. Скорее всего, рискуя собственной карьерой, а может и тюрьмой.

– Им можно доверять? – спросил Коваль.

Дюбуа – зачем-то посмотрел на небо, перед тем как ответить.

– Мы с тобой служили в Йемене. А потом – ты служил еще и в Пакистане. Поэтому, мне не надо говорить тебе, что там за люди. Они совершенно не похожи на нас. Им нечего терять, у них нет нормальных жилищ, у них нет стремления оставить своим детям нечто лучшее, чем то, что они получили из рук своих родителей. Это не следствие нищеты, наоборот их нищета, следствие того, как они живут. Их нормальное состояние – злобная стая, готовая растерзать любого чужака. В каждой из стран, в которой мы служили… нам говорили, что там есть те, кто за демократию, за свободу, кто будет сражаться бок о бок с вами. Но мы то знаем, что это не так. Там не было друзей – ни одного вообще.

Коваль счел за лучшим ничего не говорить – агент, начальник группы, которому осталось три года до пенсии – уже сейчас сказал достаточно, чтобы его уволили из ФБР. Или загнали в какое-нибудь сельское отделение, дорабатывать до пенсии.

– Но черт меня подери, если я вижу тоже самое здесь. Может, русские те еще сукины дети, они лгут, они ни хрена не понимают в демократии, им плевать на нее – но в остальном они мыслят так же как и мы. Ты согласен со мной?

– Я… не знаю, сэр.

– Плевать. Я могу дать тебе шанс. Один. Перестать быть «одним из». Понял, о чем я?

Коваль это хорошо понимал – в отличие от Дюбуа, который по каким-то причинам все не мог сменить опасную оперативную работу на непыльные предпенсионные обязанности инспектирующего агента или преподавателя в Куантико – ему еще строить карьеру. А строить ее можно очень по-разному. Можно пахать как вол, делать стойку на любое начальство, не отказываться от любой работы – и тебя ждет должность начальника отделения в каком-нибудь среднем городишке к пенсии, золотые часы от коллег и благодарственное письмо директора ФБР. Но можно – найти себе то самое дело, о котором мечтает каждый агент. То самое, которое войдет в анналы ФБР, и о котором будут говорить в штаб-квартире. То самое, благодаря которому он будет не «один из» – а «тот самый парень, который». И вот тогда – его карьера может пойти по куда более крутой траектории – учитывая, что у него в досье отличные записи о службе в контртеррористическом дивизионе в Йемене и Пакистане. Но с равной долей вероятности – он может вылететь из ФБР пулей или оказаться перед телекамерой, которую будет направлять на него бородатый джихадист, желающий, чтобы весь мир увидел его усердие на пути Аллаха.

Короче это шанс. И решать надо было сейчас.

– Да.

– Отлично. Когда-нибудь слышал про Ала Донелли?

– Что-то помню, сэр. ЦРУ?

– Уже нет. Он был их оперативником, но сейчас ушел на вольные хлеба. У него нора в Абхазии. Никем не признанное государство на берегу Черного моря. Там все стоит совсем недорого, там полно оружия и никто не спрашивает, что происходит. Побережье, порт, оттуда – прямой морской ход на Ближний Восток. Смекаешь?

– Насколько это законно?

– Ты казался мне умнее.

– Извините, сэр.

– Он держит контору в Сухуми на улице Лакоба. Там он не сидит – но там его люди. Придешь туда и передашь привет от меня. Если будут вопросы, то скажешь, что это должок за Рамади. Он все поймет.

– А дальше, сэр?

– А дальше – будете искать сбежавшего русского полковника. Если найдете – доставите его на американскую базу в Инжирлике или в любое место, находящееся под контролем США. Это и будет бинго.

– А почему вы думаете, что Донелли способен помочь найти этого полковника, сэр?

– Потому что… – Дюбуа встал со своего места, сунул пакет из-под хлеба в карман, подобрал недопитую бутылку – я много лет на Востоке, парень. И знаешь, что я понял. Это как в аквариуме, в котором выключили свет. Мы ни хрена не видим, только если какая-то рыба выскочит прямо к стеклу. А вот сами рыбы – отлично видят друг друга. Чтобы видеть – надо стать рыбой. Понял?

– Да, сэр.

– Тогда пошли. Есть куча дел, которые еще надо переделать…

06 июня 2016 года

Батум, Аджария

Искать полковника Алибулата Кучукаева в большой горной стране, тем более, если он спрятался и не хотел показываться на свет – было делом опасным и во многом бессмысленным.

Тем не менее, кое-что проверить было необходимо.

Первым делом – надо было найти машину и снять какое-то жилье. И с первым и со вторым – в Грузии проблем не было. В Батуми – был крупнейший в Грузии авторынок, а в порту – даже автоаукцион, потому что именно сюда прибывали суда-автовозы из Европы. За девять тысяч долларов – я купил белый Вольво-XC90, только из Европы (из Испании) две тысячи шестого года выпуска. В России – такая машина обошлась бы мне как минимум вдвое дороже – но в Грузии государство на авторынке почти не зарабатывает, а зарегистрировать на себя машину – можно за один час.

По объявлению в газете – мы сняли комнату на втором этаже в отреставрированном двухэтажном доме. Так что с жильем – проблема была решена.

Зацепка – была в том, что полковник Кучукаев – еще работая в полиции России, приобрел в Батуми две неплохие «инвестиционные» квартиры в свежепостроенном доме – для сдачи их в аренду отдыхающим. Я, конечно, могу поверить в то, что полковник Кучукаев скрылся и не показывает носа, Но я не смогу поверить в то, что он не получает деньги за аренду квартир. Жадность не позволит, да и жить на что-то нужно…

Проверить, арендованы квартиры или нет, было очень просто – сначала мы нашли на том же myhome.ge объявления о сдаче в аренду, телефоны – были указаны одинаковые на оба объявления. Натали – позвонила по объявлению, и милый человек по имени Вахтанг объяснил ей, что обе квартиры, к сожалению уже «зарентованы». Зарентованы – это на английском языке аренда так называется. Назвать срок, на которые они зарентованы – он вежливо отказался и принялся впаривать другие – но Натали сказала, что перезвонит и бросила трубку.

Что делать далее…

Далее – я переоделся в обычного отпускника, нанял такси и попросил покатать меня по городу – объяснил, что ищу