Меня охватило отчаяние. Я готова была разрыдаться, но страхбыть обнаруженной помог мне сдержаться. Боже мой! Он едет не в центр, а в свойзагородный дом… Возможность выскочить где-нибудь на светофоре ровна нулю,потому что здесь попросту нет светофоров. Я понимала, что отпущенные мне пять минутпролетят, как пять секунд. Я обязана принять новое. Шансы на мое спасениеулетучиваются прямо на глазах. Что делать? Закричать? Просить остановиться,выслушать меня, умолять помочь мне? И я уже чуть было не сделала это. Чуть былоНе доверилась первому встречному, в сомнительной репутации которого несомневалась ни минуты. Но в тот момент, кода я уже собралась это сделать, Яковрезко притормозил и бросил на заднее сиденье какой-то предмет. Не поворачиваяголовы, я скосила глаза и взглядом затравленного зверя посмотрела на этотпредмет. На моей спине выступил ледяной пот — рядом со мной лежала самая что нина есть настоящая кобура, из которой виднелся пистолет. Я еще никогда в жизнине видела оружие так близко и вообще считала оружие признаком беды и опасности.Я даже где-то читала, что в доме нельзя держать оружие. Мол, если в доме естьоружие, оно обязательно выстрелит. Выходит, у Якова бывают моменты, когда ондолжен пользоваться своим пистолетом…

Машина заехала во двор дома, потом в подземный гараж. Я ужеплохо соображала и по-прежнему не сводила глаз с лежащего на заднем сиденьепистолета. Я должна была бы взять пистолет, наставить его на Якова и приказатьехать в Москву. Я понимала, что скоро может быть просто поздно, но ничего немогла с собой поделать. Страх сковал меня так, что я застыла, как мумия.

Странно, но Яков не вышел из машины. Он нервно закурилсигарету и стал смотреть в мутное окно машины. Я тоже взглянула в окно исодрогнулась. К машине шла молодая женщина в длинной ночной рубашке, с полупустойбутылкой виски в руках. Исхудавшая, взлохмаченная, не совсем опрятная, она былапохожа несчастную полинявшую птицу. К тому же она была далеко не трезвая. Онаедва шла, с трудом удерживая равновесие. Ступая босыми ногами по холодномубетону, она продолжала отхлебывать виски. Яков приоткрыл окно, но из машины невышел. Он нервно курил и стряхивал пепел прямо на пол.

— Яков-, а что ты домой не идешь? — Женщинаостановилась в метре от машины, обнимая почти пустую бутылку, как обнимаютмаленькое дитя.

— Ты же видишь, я курю, — совершенно спокойнымголосом ответил Яков.

— Дома покуришь.

— Я, может, посидеть немного хочу. Подумать.

— Дома подумаешь.

— Я и так дома.

— Ты не дома. Ты в гараже.

— Я просил тебя лечь спать. Я же сказал, что скоробуду. Послушай, ты зачем так нажралась?!

— Я не нажралась. Я просто была одна. Я вообще,постоянно, по жизни одна… Яков, скажи, у тебя кто-то есть?

— Я тебе уже тысячу раз говорил, что у меня никого нет.

— Скрываешь… Ты со мной редко спишь. Тебя ко мнесовершенно не тянет. Сегодня ты даже назвал мня вещью. А я и есть вещь… Кто ятакая?! Конечно, вещь. Вещь, которая тебе надоела и которую ты хочешь заменитьновой.

Яков сплюнул прямо на пол и процедил сквозь зубы:

— Пошла вон, пьяная дура.

— А ты? — спросила женщина, как ни в чем небывало. По всей вероятности она уже привыкла к подобным оскорблениям инаучилась на них не реагировать.

— Я скоро приду. Сегодня у меня был слишком тяжелыйдень, мне хочется побыть одному.

— У тебя был не только тяжелый день, но и тяжелаяночь, — съехидничала пьяная женщина.

— И ночь тоже. Я тебе русским языком сказал, что хочунемного побыть один. Иди в дом.

— Где ты хочешь побыть один? В гараже?!

— Хотя бы и в гараже.

— Почему?

— Я готов быть где угодно, только бы не видеть твоейпьяной рожи! — взорвался Яков. — Неужели ты до сих пор не поняла, чтопьяная ты мне неприятна.?!

Женщина не уходила.

— Яков, скажи, ты хоть немного меня любишь? Хоть самуюмалость? Можешь не отвечать. Я знаю ответ. Ты вообще никогда никого не любил.Ты не умеешь любить людей. Ты умеешь любить только деньги.

У меня заболела голова. Мне стало невыносимо холодно, словноменя пронзил сильный ледяной ветер. Это нервы. Занемели ноги. Больше всего насвете мне хотелось выпрямиться, встать во весь рост. Я поняла, что больше не могусидеть в бездействии. Не могу! У каждого человека есть определенный запастерпения, но когда он иссякает, человек способен на самые непредсказуемыепоступки.

— Яков, я больше так не могу… — вновь заговорилаженщина.

— Как?!

— Так.

— Я спрашиваю, как ты не можешь?!

— Так.

— Но как?!

Женщина покачнулась, оперлась о стену и еле слышно сказала:

— Я больше так не могу. Я не могу так жить.

— Как?!

— Так, как мы с тобой живем.

— Ты устала от денег?

— Нет. Мне кажется, ты сам от них устал.

— Ты же знаешь, что я никогда от них не устаю.Дорогуша, тебе нужно было выйти замуж не за меня, а за рабочего, которому неплатят зарплату по три месяца. С ним ты бы не стала уставать. Мне кажется,мужчина твоей мечты должен работать именно на заводе. Рано утром уходить на работу,а возвращаться после пяти.

Ты бы варила ему нехитрую похлебку, стирала его спецодежду.А потом ты будешь плодить нищету — нарожаешь ему детей и пустишь их по миру спротянутой рукой, конечно. Потом опять начнешь пить. Только пить будешь уже невиски, а какой-нибудь самогон. Закусить будем нечем. Но ничего, хлебомзанюхаешь. Придется к этому привыкнуть. Каждый день будешь устраивать своемуработяге истерики, говорить затертую фразу: «Я больше так не могу».

— Мне не нужен рабочий с завода, — замотала головойпьяная женщина. — Мне нужен ты…

— Ах, тебе нужен я?! Тогда не доводи меня своимипьяными звонками!

От неподвижности мое тело занемело так, что я пересталаощущать его. Хотелось выть от усталости и злости. Мысленно я молила Господабога только об одном — чтобы эта пьяная женщина как можно скорее ушла к себе вдом, а Яков пошел бы следом за ней. Я совершенно не думала о том, что будет сомной. Главное, чтобы я осталась одна и смогла хотя бы вытянуть занемевшие ноги.

Видно, Господь услышал мою молитву. Яков вышел из машины,громко хлопнув дверью. Вплотную приблизившись к пьяной женщине, он отвесил ейхорошую пощечину.