— Если ты так высоко ценишь мнение Тони, — выкрутился он, — то послушайся ее совета. Тоня когда-то принимала роды в Уларде и знает немало врачебных заклинаний. Ей видней, что для тебя лучше.

Атайя продолжала ворчать под нос, понимая, что ее доводы будут тщетны, как вчера… и позавчера. О, сначала ей нравилось ехать, спокойно отсыпаться, восстанавливая силы после снятия блокировки. Теперь же, на седьмой день пути, она чувствовала себя бодрой, сильной и готовой к действию. С другой стороны, принцесса не так давно выздоровела и восстановила здравый разум и боялась опять заболеть, а потому нехотя смирилась с судьбой и забралась обратно в солому, временно признав поражение.

— Атайя, давай продолжим с того места, где остановились, когда ты решила своевольничать, — сказал Джейрен, с хитрецой приподняв бровь, и девушке пришлось ущипнуть его за такое самодовольство.

В отличие от нее самой возлюбленного ничуть не угнетало замкнутое пространство кибитки. Преподавая много лет магию, он привык сидеть в библиотеках и с радостью находился рядом с ней день за днем, упражняя разум вместо тела. К несчастью Атайи, он настолько вошел в старую роль, что непрестанно задавал ей вопросы, чтобы пробудить те области сознания, которые до сих пор спали. Принцессе хотелось разговаривать с ним — с человеком, за которого она молилась, пока была в силах, — однако его добродушные расспросы напомнили о детстве, о классной комнате в замке Делфар, где ее мучили один за другим королевские учителя, взмахивая вверх руками от ее наплевательского отношения к занятиям. Атайе хотелось ответить на все вопросы Джейрена, лишь бы он перестал их задавать с такой настойчивостью, и она злилась на себя, когда не знала, что сказать. В какой бы книге ни хранились нужные тайны, они были для нее вне досягаемости, как скованные заклинанием тома мастера Хедрика.

— Что тебе запомнилось последним? — поинтересовался Джейрен, словно продолжал вести устный экзамен.

Мне ясно запомнилось, Джейрен, что тот же самый вопрос ты задавал каких-то двадцать минут назад. Атайя прикусила язык, чтобы не съязвить.

— Ничего конкретного, просто разбросанные образы. Ветер. Сильный ветер. И бури… несколько штук.

— А когда были бури?

— Может, в июне, — ответила она, беспечно пожимая плечами. — Я, кажется, собирала накануне сливы.

— А какой сейчас месяц, знаешь?

Атайя сердито посмотрела на него:

— Сентябрь. Ты сам вчера сказал. Честно говоря, Джейрен, в моей памяти, может, и есть провалы, но я не идиотка. Козе понятно, что листья пожелтели.

— Не нужно злиться…

— Я и не злюсь!

Тоня ухмыльнулась, покачивая головой:

— Надо же, вы уже ругаетесь, как муж и жена.

— Я не стала бы препираться, если б он не обращался со мной, как с полоумным инвалидом, — с добродушной улыбкой парировала Атайя. Она взяла соломинку и принялась беспокойно теребить ее. Неожиданно на лице отразилось озорство. — Может, мне попробовать заклинание перемещения в пространстве? — проговорила она с напускной скукой. — Тогда мне не пришлось бы совершать такой долгий утомительный путь. Просто подождала бы вашего прибытия в Кайбурне.

— Не смей, — предупредила Тоня, бросив через плечо огненный взгляд. — Ты почти не прибегала к магическим силам после лихорадки и не можешь знать, насколько они надежны. Надо признать, что проблем у тебя не возникает, — добавила она, задумчиво хмурясь, поскольку не знала, чем это объяснить. — Но не стоит испытывать себя самым сложным заклинанием.

Атайя презрительно фыркнула и продолжила щипать соломинку, решив, что все-таки о ней слишком сильно пекутся. Да, последнюю неделю она с осторожностью пользовалась магическими чарами и всегда под строгим присмотром Тони, но друзья признали, что принцесса делает невероятные успехи. Правда, ничего больше простой визуальной сферы она не создавала, да и после той в первый раз немного закружилась голова, словно она потянула натруженную мышцу. Но потом, к изумлению Тони, ее сферы и светящиеся шары получались так же прекрасно, как и раньше, а может, даже лучше.

Атайя почувствовала огромное облегчение. Больше всего она боялась, что не сможет обрести былую колдовскую силу, что заклинания окажутся непрочными. Однако если уж принцесса так быстро шла на поправку физически, то почему бы и чарам не набрать такой же темп восстановления?

— Не понимаю, как такое может быть, — задумалась Тоня, прикусив нижнюю губу. — Ты была три недели в бреду, и тут — бац! Через каких-то семь дней так резвишься и прям готова танцевать вокруг майского дерева.[1]

— Вокруг майского вряд ли, — сухо ответила Атайя. — На дворе сентябрь, в чем пытается убедить меня Джейрен.

Джейрен раздраженно усмехнулся, но тут же смягчился при виде живой и здоровой возлюбленной. Досаду сменила радость.

— И у тебя не появилось никаких побочных изменений, — продолжала Тоня. — Если не считать провалов памяти. Страшно подумать, какие могли быть осложнения…

Она вздрогнула, даже Джейрен съежился.

— Есть некоторая проблема, — отметила Атайя, уничтожив еще одну соломинку. — Я до смерти устала ехать в этой кибитке.

Джейрен забрал у нее замученный стебелек.

— Привыкай, — посоветовал он. — Потому что останавливаться мы не собираемся, пока на то нет крайней нужды. Надо добраться до Кайбурна как можно раньше. Там тебя ждут, Атайя.

Принцессе было нечего возразить. Когда ей сообщили, что в овчарне восемнадцать учеников, она прыгала от восторга. Как ни странно, Тоню это огорчало, потому что когда-то в их рядах было пятьдесят человек. Пятьдесят! Узнав, что они покидают лагерь из-за ее отсутствия, Атайя осознала важность спешки и подчинилась друзьям.

Они остановились на ночлег около благоухающего соснового леса. Тоня приготовила незамысловатую, но вкусную похлебку из ячменной крупы, бекона, лука и чеснока. Просидев весь день за вожжами, женщина устала больше всех и поэтому первой залезла в кибитку, которую весь день так презирала Атайя. Принцесса постелила одеяло на сосновые ветки, пожелав спать под открытым звездным небом.

За последнюю неделю у Атайи рос аппетит по мере восстановления здоровья и магических сил. Тоня успела поспать всего лишь час, когда девушка объявила, что опять хочет есть. Что-то бурча о подземных темницах, Джейрен принялся делать лепешки к похлебке. Послышалось слишком громкое шипение. Атайя зажала нос, когда до нее донесся черный дым с плоской железной сковороды. Джейрен соскреб приготовленное блюдо на две тарелки и поставил перед ней на бревно, служившее им столом.

— Насколько я помню, Джейрен Маклауд, ты как-то говорил, что не умеешь готовить. В то время, кажется, я была слишком голодна, чтобы обращать на это внимание. — Она подозрительно посмотрела на черные круги из теста. — Теперь я понимаю, что ты прав.