— Агния?

Она остановилась в двух шагах и подняла высокую бровь. Усмехнулась высокомерно, слегка склонив голову к плечу, наблюдая за мной. Над нами шумел высокий тополь, и порыв майского ветра бросил волосы мне на щеку.

— Надо же, Кудряшка… Стоило один раз тебя поцеловать, и ты вспомнил, как меня зовут, — заметила она. — Это приятно.

Я насторожился, не зная, чего от Корсак ожидать. Заправив светлую прядь за ухо, поднялся с ограждения навстречу девушке и поправил куртку. Память о ее поступке была еще свежа в памяти, как запечатлелось тепло чужих губ на моих, и ощущение неловкости от всей этой дурацкой ситуации никуда не делось. Это злило.

Представляю, каким я, должно быть, казался ей смешным все это время. Забавным парнем-ботаном, с которым можно особо не церемониться. При всех заявлять права и не смущаться посторонних глаз. Негласной королеве можно все — до сих пор ее замашки собственницы никого не удивили.

Черт, как же некстати выступили предательские пятна румянца на щеках! Хотелось выглядеть холодным и серьезным, тем более что меня-то уж точно ее поведение не забавляло!

Агния повесила сумку на плечо, продолжая смотреть заинтересованно.

— Глазам не верю. Неужели ты ждешь меня, Морозов, и я не сплю?

Я бы тоже хотел не верить. Не стоять здесь в надежде на разговор двух взрослых людей, а думать о других вещах, от которых зависело мое будущее. Гораздо более важных, чем каприз одной избалованной девчонки.

— Да, я жду тебя, Корсак, — признался, слегка кивнув, — и вижу, что ты тоже помнишь мое имя, а не только глупые прозвища.

Мы стояли довольно близко и смотрели друг на друга. На каблуках она оказалась почти одного роста со мной — ну, разве что немного ниже. Расстегнутый плащ не скрывал свободный ворот блузы, гладкие ключицы и красивую шею, на которой не виднелось никаких украшений.

Легче было уйти, чем смотреть на нее. Трущобин прав. С Эллой я чувствовал себя гораздо увереннее и спокойнее.

— Если бы ты не вел себя, как пугливый заяц, Антон, я бы помнила и о гораздо большем, — неожиданно сказала Корсак. — Мне нравится твое имя, но как еще убедиться, что я не манекен, и ты меня замечаешь? — спросила серьезно. — Приходится импровизировать. И не скажу, что мне это неприятно.

Ответ напрашивался сам собой, и я сказал:

— Так, может, стоит переключить внимание на кого-то другого? Не на пугливого зайца? Уверен, что ты сумеешь себя развлечь и без моей помощи — университет большой, и парней в нем предостаточно.

Девушка улыбнулась.

— А может, мне лучше тебя целовать чаще, а, Морозко? Чтобы ты понял, что мне нет дела до других парней? Смотри, как ты с первого раза и имя мое вспомнил, и увидеть захотел. Я умею быть убедительной.

Корсак шагнула ближе, а я напрягся, словно она действительно могла выкинуть что-то подобное тому, что произошло на лекции у Хасханова. Да скорее всего могла! Вот только на этот раз я был готов ее остановить.

— Прекрати, Агния.

— Значит, тебе не понравилось? — черные глаза блеснули ожиданием и прищурились — она все же не подошла, хотя смотрела колко. — Совсем?

Дурацкий разговор и ситуация не лучше! Еще и не поговорили толком, а уже зашли в тупик. Скорее всего, случись нечаянный поцелуй с другой девушкой и при других обстоятельствах, я бы постарался смягчить ситуацию, но Корсак не принимала полутонов. И, похоже, заслужила на правду.

— Нет, не понравилось, — ответил твердо. — Совсем! Нет ничего приятного, когда тебя используют подобным образом. Ты не моя девушка, а у меня нет привычки целоваться с незнакомыми людьми, да еще и без желания! Не знаю, что в твоем кругу воспринимается за чувство, но это и близко не оно — то, о чем ты твердишь.

Я снял очки и не спеша отвел ладонью волосы надо лбом. Вновь взглянул на девушку.

Ведь именно за этим я сюда и пришел — остановить изрядно затянувшуюся и точно никому не нужную охоту за ботаником. Сейчас я очень надеялся, что Корсак меня услышит. Злость бурлила внутри, но я старался ее сдержать.

— Послушай, Агния, я просто хочу поговорить, — сказал спокойнее, — поэтому и ждал тебя. Пожалуйста, хотя бы сейчас стань собой. Здесь никого нет, и тебе совсем не обязательно при мне продолжать играть в «большую симпатию» и делать вид, что ты…

— Что я, что?

У меня не было никакого желания произносить вслух глупую чушь, но пришлось сказать:

— В меня влюблена. Я в это никогда не поверю.

— Почему?

— Да потому! — спокойствие как ветром сдуло. — С чего бы вдруг? Мы с тобой едва знакомы, а по сути — разные люди! Мне не интересен твой мир, не нравится, как ты себя ведешь — как будто я тебе принадлежу! Мне не нравишься ты, понимаешь?!.. — посмотрел с досадой. — Перестань меня преследовать и живи своей жизнью. Люби тех, кто достоин тебя!.. Не знаю, кому пришла в голову идея так постебаться над Морозовым, но шутка затянулась и изрядно мне надоела!

Теперь щеки пылали не только у меня. Смуглая кожа Корсак красиво заалела на скулах. Но хоть усмешка пропала, и то хлеб. На таком расстоянии я достаточно хорошо видел и без очков, чтобы это заметить.

— А ты думаешь, мне это нравится, Кудряшка? — руки Агнии опустились, и лишь тонкая прядка волос билась от ветра у щеки. — Слушать то, что ты мне говоришь сейчас, нравится? — спросила с ожиданием. — Ждать, когда ты посмотришь на меня иначе? Думаешь, я этого хочу, когда ищу тебя в стенах университета?!.. — Агния выдержала паузу. — Хочешь правду, Морозов? Я скажу. Это бесполезно — жить своей жизнью. Я пробовала. Даже других целовать пробовала — не помогло. Противно. Раньше было терпимо, а теперь так противно, что десна отмыть хочется. А все потому, что в мыслях ты!

Я уставился на нее в смеси отчаяния и изумления оттого, что недооценил масштаба проблемы.

— Ты ведь не прекратишь, верно? — тихо спросил, разжав кулаки, в которых сдерживал злость. — Тебе это нравится — выставлять меня перед всем курсом дураком, поэтому? Ты даже сейчас не можешь остановиться.

— Не прекращу, — Агния упрямо смотрела в глаза. Плевать ей было на то, злился я или нет. — Но не поэтому, Морозов, хотя ты и есть дурак. А потому, что ты мне больше, чем просто нравишься, и я не собираюсь страдать от твоей тупости вечно. Ты меня и так измучил, я месяц ждала!

Невероятно, но это точно походило на театр абсурда, если не тупик.

— Месяц? Ради бога, Корсак! — я рассердился. — Что значит «больше, чем просто нравлюсь»? Я прошу по-хорошему — забудь меня! У меня нет ни времени, ни желания развлекать тебя и твоих друзей! У меня есть работа и цель. Я сплю по четыре часа в сутки, чтобы хоть чего-то добиться в этой жизни, и сейчас опаздываю в почтовый сервис, где работаю грузчиком! У меня и так ни черта не получается, так еще и ты!

Я снова нацепил очки на нос и забросил на плечо рюкзак, который держал в руке. Больше мне здесь делать было нечего.