— Чем могу помочь? — сразу перешел на серьезный тон Коваль. Сергей хорошо меня знает и понимает, что без веских причин я бы никогда не стала жаловаться.

— Серега, скажи, у тебя еще сохранились старые связи? К примеру, в военных архивах? Нужно пробить одного типа. Он бывший «афганец».

— Попробую, — занимаясь делом, Коваль не тратил лишних слов. — Присылай данные. Посмотрю, что можно сделать. Когда нужен результат?

— Вчера, — мрачно пошутила я и отсоединилась. Потом создала документ и отправила его Сергею. Несмотря на привычку балагурить и подшучивать надо мной, Серега — настоящий профи. Связи у него обширные, особенно что касается армии. Если он не сможет помочь, то я уже и не знаю, к кому обращаться.

Я представила себе Сашу, упакованного в пластиковый мешок, лежащего где-то там, в морозной тьме. Ничего, приятель, мы еще найдем того, кто тебя убил и пытался подставить меня. Мы еще переиграем этого неизвестного пока урода. Он за все нам заплатит, обещаю!

Эта мысль меня согрела и успокоила. Не то чтобы я была чересчур мстительна — просто люблю справедливость. А в жизни ее, на мой взгляд, отчаянно не хватает. Попытаемся хоть что-то исправить. Я забралась в постель, согрелась и заснула.

Рано утром комиссар Розенблюм напевал в душе. Собственно, меня и разбудили его рулады. Я поворочалась немного, поняла, что злость не даст мне заснуть, и рывком сбросила одеяло. Злилась я на комиссара. Всю ночь не давал мне спать, а теперь вот поет, точно тучный жаворонок!

Заснула я не раздеваясь, так что и одеваться не пришлось. Мои ноги еще нашаривали туфли, а в голове уже был готов план.

Собственно, я еще вчера решила, что непременно наведаюсь в номер моего соседа и выясню, какие тайны прячет жизнерадостный полицейский. В том, что тайн у него предостаточно, я больше не сомневалась. Я бросила молниеносный взгляд на часы. Половина седьмого. Наверняка постояльцы еще спят. Отлично!

Туфли на резиновой подошве ступали бесшумно, когда я выскользнула из своего номера, сделала два шага по коридору, немного пошуровала в замке и тихой тенью просочилась в номер Розенблюма. Вода все журчала, толстяк напевал.

Я зашмыгала по номеру в поисках портфеля. Розенблюм приехал только вчера и не собирается задерживаться в «Шварцберге». Вряд ли он успел так обжиться в номере, чтобы здесь осталось что-то интересное. Нет, все свои секреты толстяк хранит в портфеле!

Пухлый, свиной кожи коричневый портфель обнаружился под матрасом изрядно развороченной кровати. Как будто в номере ночевал не одинокий пожилой мужчина, а юноша в компании парочки стриптизерок! Я прислушалась — вода все шумела. Я извлекла портфель на свет и щелкнула старомодными латунными замочками. Вот черт, заело, кажется… Я нажала посильнее.

Портфель вдруг крякнул, раскрылся, и на колени мне хлынул целый поток бумажных денег.

В жизни не видала столько евро наличными! Здесь было, наверное, несколько сотен тысяч разными купюрами. Это было совершенно не то, что я ожидала найти. А вот в глубине кожаного нутра покоился пистолет — полицейская «беретта».

Пение в душе вдруг стихло. Я в панике принялась запихивать деньги обратно. Проклятые бумажки выскальзывали из пальцев и норовили спрятаться под кровать. Да, неудивительно, что Розенблюм вечно таскает портфель с собой — то под мышкой, то прижав к груди. Столько денег, как в этом саквояже, честный полицейский зарабатывает за всю свою жизнь. Странно как-то, кто в наше время возит с собой наличные?

Сердце мое колотилось, руки слегка дрожали. Ох, ненавижу чувствовать себя вором!

Наконец замочки портфеля щелкнули, закрываясь. Я пристроила кожаного друга комиссара под матрас, на прежнее место, и утерла холодный пот, катившийся по лицу. В несколько прыжков я достигла двери, миг — и вот я уже в коридоре, стою, прижавшись к двери спиной, с колотящимся сердцем и пересохшим ртом. Фу-у, кажется, обошлось!

Тут я увидела Леона. Подросток таращился на меня через толстые линзы своих уродливых очков. Рот у парня был полуоткрыт, вид еще более странный, чем всегда.

— Это номер господина комиссара, — укоризненно глядя на меня, произнес племянник хозяина. Ох, а что, если парнишка все расскажет любимому дяде? Нужно срочно придумать правдоподобное объяснение.

Я широко улыбнулась и взяла парнишку за пуговицу жилета — для создания доверительной атмосферы.

— Послушай, Леон… У тебя есть девушка?

Племянник расплылся в улыбке:

— Раньше никогда не было. Теперь есть. Она милая.

— Правда? — слегка удивилась я. — И давно вы с ней знакомы?

— Мы познакомились вчера, — неторопливо, обстоятельно, как всегда, объяснил Леон.

— Вчера?! — поразилась я. — А, значит, она живет здесь, в «Шварцберге»? И кто же это?

— Альбина, — застенчиво таращась на носки своих кроссовок, сообщил мальчик. — Она подошла ко мне и целовала. Долго.

— Альбина? — моему изумлению не было предела. — Альбина Кабанова, дочка того русского господина?

Подросток кивнул, не переставая глупо улыбаться. Я смерила тинейджера оценивающим взглядом. Растянутая майка, идиотская жилетка, мешковатые штаны. Не слишком чистая шея, раздолбанные кроссовки, очки с толстыми линзами, беспорядочная копна нестриженых волос и непередаваемое выражение лица — нет, я решительно не могла понять, зачем девочке, дочке миллионера, понадобилось пробовать свои чары на этом бедняге.

— Послушай, Леон, — решительно сказала я. — Иногда мужчина и женщина очень-очень нравятся друг другу. Вот как вы с Альбиной, понимаешь? И тогда им хочется быть вместе.

— Это называется секс, — с видом знатока сообщил мне мальчик.

— Точно, он самый. Но это никого не касается, кроме тех двоих. Никто не должен знать об этом, понимаешь? Господин, который живет в этом номере, очень… очень заинтересовал меня. Но о том, что я выходила из его номера, никто не должен знать. Договорились?

— Это будет наша тайна? — просиял мальчишка.

— Точно! — улыбнулась я в ответ. — Наша с тобой тайна.

— Я никому не скажу. Даже дяде!

Что ж, мальчишка все понял верно. Думаю, слово он сдержит.

— А ты почему не спишь? Еще очень рано.

Леон снисходительно глянул на меня и махнул рукой:

— А, в отеле всегда есть работа. Много работы. Дядя велел мне привести в порядок мусорные баки.

— Ну, тогда пока, увидимся! — махнула я рукой и поскорее ушла к себе.

В номере я поняла, что порядком замерзла. Забралась под одеяло — и сама не заметила, как провалилась в крепкий сон.

Мне снилось, что я лечу с горы на лыжах. Трасса превосходная, я наслаждаюсь ощущением свободы, силы и полета — и вдруг у меня на пути, точно кегли в кегельбане, поднимаются человеческие фигуры. Ба, да это же гости «Шварцберга»! Вот господин Кабанов с женой, вот их дети и охранники. А там Сильвана Фаринелли и тощая Тильда с вечно недовольным лицом, вся в черном. Сестры Вострецовы держатся за руки. Троица «арийцев» как всегда неразлучна. Смотрите-ка, тут и хозяин «Шварцберга» Альдо Гримальди, и бедняжка Леон, а также весь персонал отеля — сестры-швейцарки, официантка Агнешка. А прямо по центру — фигура толстяка комиссара. И я лечу прямо на нее. Пытаюсь свернуть, но некуда — если не собью кого-то одного, значит, обязательно врежусь в другого! Кого-то не хватает в этом строю, но вот кого — не успеваю сообразить, слишком быстро все происходит. На полной скорости я врезаюсь в Давида Розенблюма… и просыпаюсь в своей постели.