в банки — всё объясняется слишком просто: отец Кнопки и муж Яси — последний мерзавец, каких ещё нужно поискать. Первая мысль — найти этого подонка и собственноручно прибить за то, что он сделал. Но с другой стороны, если бы не этот бесчеловечный поступок, то и Яси мне не видать было.

Я не знаю, за какие заслуги судьба, сделав крутой вираж, вдруг решила преподнести мне такой подарок, но жизнь определённо заиграла новыми яркими красками.

Поэтому, несмотря на весь ужас ситуации, я чувствую огромное облегчение от полученных новостей.

Операция прошла успешно, состояние Насти удовлетворительное, а тот, кто стоял между мною и любимой женщиной, самоликвидировался. Что может быть лучше? Наверное, только согласие самой Яси, которое я собираюсь получить в самое ближайшее время.

Будущее рисуется безоблачным и радужным, что даже мой развод уже не кажется серьёзным препятствием. Я чувствую необъяснимый прилив сил, уверенности, и желание двигаться дальше. Даже не двигаться, а бежать навстречу своему счастью.

Даже, если Ян окажется прав, и Яся успела забыть о том, как мы горели в объятиях друг друга, то я обязательно ей напомню. Всё напомню.

Сгораю от нетерпения увидеть Ясмину, но прекрасно понимаю, что ей сейчас будет явно не до меня, и торопить её не стоит. Ей нужно время, чтобы снова привыкнуть ко мне и к тому, что я всегда буду рядом. Привыкнуть и принять. Ей и Кнопке.

Заставляю себя слушать, что говорит Рус, но мои мысли не здесь.

— Руслан, мне сейчас нужно ненадолго отлучиться. Давай, я вернусь, и мы с тобой обсудим все вопросы. Хорошо?

Моё предложение явно не по душе сыну.

— Снова работа? — бросает отчуждённо, хотя до этого была совсем другая интонация.

— Не совсем. Мне нужно съездить в больницу.

— Зачем? Ты болен?

— Нет. Одной девочке сделали операцию. Её должны перевести в обычную палату, и я обещал, что обязательно её навещу.

— А этой «девочке» случайно делали не аборт, что ты так за неё беспокоишься? — язвит с неприкрытой злостью в голосе.

Не представляю, откуда Рус осведомлён о значении этого слова. Хотя дети сейчас и не о таком проинформированы, вместо того, что на самом деле им нужно знать.

— Нет, Руслан. Девочке всего шесть лет, и у неё была операция на сердце. Так что твой сарказм и подобный тон совершенно не уместны.

— Только не говори, что она — твоя внебрачная дочь, — высказывает ещё одно нелепое предположение.

— И внебрачных детей у меня нет.

— Тогда зачем тебе её навещать? — не унимается сын.

— Я оплатил её операцию.

— Ты решил заняться благотворительностью? — несознательно копирует интонацию своей матери, вызывая у меня противоречивые чувства.

— Можно сказать и так, — отвечаю уклончиво.

Руслан недовольно кривится.

— Я не задержусь долго, — обещаю сыну. — Вечером мне нужно встретиться с Яном.

— Ладно, — нехотя соглашается.

Подружиться с Настей у меня получается быстро. Малышка легко идёт на контакт и охотно рассказывает о доме, садике и своих мечтах. А вот с Ясей, к сожалению, оказывается не так просто.

— Алан… спасибо. — Ясмина произносит моё имя и облизывает свои губы, заставляя внутри меня всё скрутиться в тугую спираль.

Никакими словами не выразить, как я хочу эту женщину.

— Я тебе очень благодарна и обязательно… — говорит какую-то чепуху. Какая благодарность? Мне не нужна никакая благодарность, мне нужна она сама. Вся. Целиком и без остатка. Я хочу её всю — её тело, её душу…

— Чш-ш, — заставляю её замолчать. Меня ведёт как пацана от одного звука её голоса. Сердце колотится, как сумасшедшее, заглушая все остальные звуки. — Не нужно, Яся. Это всего лишь бумажки, — произношу с огромным трудом.

Если бы она только знала, чего мне стоит держать себя в руках. Хочется забрать эту женщину и отгородить от всего мира, чтобы ничто не могло причинить ей вред или сделать больно.

Диагноз Кнопки сам по себе сильнейшее потрясение особенно для любящей матери, но Ясмина не отчаивалась, а искала пути решения проблемы, но в самый сложный момент получила подлый и грязный удар в спину от своего мужа. На хрупкие плечи этой женщины свалилось слишком много, чтобы она могла вынести всё сама и при этом не сломаться.

Ясмину накрывает истерика, и я притягиваю её к себе. Держу в руках, пока она выплёскивает кошмар прошедшей недели. Я даже представить боюсь, что она чувствовала. Если бы я только мог забрать на себя всю её боль — забрал, не раздумывая. Глажу по волосам, до одури вдыхаю почти позабытый запах и не хочу отпускать.

— Всё хорошо. Теперь всё будет хорошо, — говорю ей, себе, всему миру, что приложу все усилия, чтобы у нас всё было хорошо, и больше никто не встал между нами.

Одурманенный её близостью, запахом я забываю обо всём и почти не контролирую, что творю.

— Ты даже не представляешь, как я благодарен твоему мужу, — веду губами возле её виска, борясь с самим собой, своим желанием, и совершенно не замечаю, как от моих слов напрягается Яся.

Глава 24

Ясмина

Упоминание о муже отрезвляет как вылитое на голову спящего ведро ледяной воды. До меня только сейчас доходит, что я сама стою в объятиях чужого мужчины. Женатого, между прочим, мужчины. Ведь у Алана своя семья и своя жизнь. И, если хоть кто-нибудь в этот момент нас увидит, никакие объяснения не смогут убедить, что это всего лишь дружеские объятия. Потому что дружеского в них очень и очень мало. Я сама отчётливо ощущаю предательский жар от сильных мужских рук, которые буквально вжимают меня в крепкое тело.

Эмоции слишком плохой утешитель. Да и время, как оказывается, в этом тоже не самый лучший помощник. Ничто не проходит, и ничто не стирается бесследно. И наше прошлое, увы, не забывается, просто чувства со временем притупляются, создавая иллюзию, что ты справился с ними. Но стоит только оказаться в одном месте в одно и то же время, как оно напоминает о себе, несмотря на все запреты и препятствия.

— Алан, пожалуйста, пусти, — прилагаю максимум своих усилий, чтобы достучаться до Мир-Алиева.

С силой упираюсь в мужскую грудь, безуспешно пытаясь создать между нами хотя бы небольшое расстояние.

— Не могу, — опаливает своим дыханием и жадно вдыхает запах моих волос.

— Что ты д-делаешь? — трепещу, совершенно не справляясь с его напором.

— Вспоминаю… — своим признанием выбивает весь воздух из моих лёгких. — Помнишь? — ведёт по моему уху, едва касаясь по нему губами.

Ноги подкашиваются, а тело перестаёт подчиняться приказам головного мозга.

— Н-нет, — выдавливаю