– Ты учишься? – не отставала Ученна.

– Нет.

– Ну, ясно. – Она повернулась к Абрахаму, который с интересом следил за нашим разговором, и спросила: – Когда ты улетаешь в Перу?

– Кто летит в Перу? – вмешался банкир.

– Я лечу. В среду, – ответил Абрахам, наконец отводя взгляд от меня. – Мы ведем переговоры с местной компанией.

– Да ладно! Я лечу туда в субботу!

– Если собираетесь лететь на «Бритиш эйрвейз», звякните мне: у меня накопились мили, которые скоро сгорят, – предложила одна из врачих.

– Их можно перевести только родственникам, а вообще они вроде не сгорают, – заметила менеджер Ученна, закатив глаза.

Я молча жевала рис, слушая их беседу о авиаперелетах, милях, приоритетном статусе, а затем и о том, какое дорогое метро в Лондоне в сравнении с нью-йоркским. К счастью, вскоре и Ученна, и Абрахам словно позабыли о моем присутствии – я боялась заговорить и ляпнуть что-нибудь такое, что выдаст мое невежество в обсуждаемых темах. Опустив взгляд на свою тарелку, я поняла, что она опустела – все это время я машинально запихивала еду в рот.

– Готова к десерту? – спросил меня Абрахам, когда в разговоре повисла пауза.

– Мне хватит, – ответила я, скрестив руки на груди. Не хотелось опять стоять над столом в попытке выбрать подходящую еду. Пельмени мне понравились, но для одного дня приключений было достаточно.

– Точно? Тут есть мороженое, – настаивал Абрахам.

– Ну, хорошо. – Кто откажется от мороженого?

Едва войдя в дом, я заметила Йайю: она беседовала с белым мужчиной, чьи волосы блестящими волнами спускались по спине и свободно обошли бы мой шиньон по гладкости.

– Я как раз собиралась тебя искать, – сказала она, увидев меня.

– Я была снаружи.

Будь на ее месте Мавуси, я бы непременно спросила, почему она не пришла за мной раньше. Ведь не сидела она в туалете все это время? Заметив ее косой взгляд на Абрахама, я отступила от него на пару шагов.

– Привет! – поздоровался он, протягивая руку. – Я встретил Афи у стола. Мы решили вернуться за десертом.

Пожав ему руку, Йайа одарила его улыбкой, и я с облегчением выдохнула.

– Хорошо. Вообще, я собиралась уходить, но можешь сперва взять десерт, – сказала она мне.

– О, ничего, я готова ехать, – ответила я, виновато взглянув на Абрахама. Он все понял и не стал нас отговаривать, лишь пожелал спокойной ночи.

– Ну как, хорошо провела время? – спросила Йайа в машине.

– Да, – солгала я: пусть мне понравились наряды, но вот контингент – не особенно. Я чувствовала себя не в своей тарелке.

– Ты привыкнешь. – Я лишь вежливо улыбнулась. – Абрахам составил тебе компанию?

– Ох, так вы знакомы?

– Встречались несколько раз на вечеринках. Аккра меньше, чем кажется.

– Он был милым и представил меня друзьям на террасе.

– Что ж, хорошо, полезно знать таких людей.

Я кивнула, хотя мне хватало знакомств с теми, кто остался в Хо.

Когда Йайа высадила меня у «Королевского двора», уже миновала полночь. Я немного поболтала с парнем у поста охраны и направилась к лифту. Вдруг рядом встала женщина.

– Добрый вечер, – поздоровалась я, окидывая взглядом ее обтягивающее платье, подчеркивающее каждый изгиб тела.

– Добрый вечер. – Она оторвалась от телефона и, войдя в лифт, вытянула длинный палец с кроваво-красным лаком на ногтях и нажала на нужный этаж.

– Ох, вы тоже на пятый! – удивленно воскликнула я: никто прежде не выходил со мной на одном этаже.

Она глядела на меня пару мгновений и спросила:

– Афи?

– Да, – ответила я и, не успев подумать, выпалила: – Эвелин?

Кивнув, женщина широко улыбнулась.

– После твоего приезда я все собиралась заглянуть, но слишком поздно возвращаюсь и не хочу тебя беспокоить.

Я не ожидала такого дружелюбного обращения. Увидев ее однажды мельком в глазок, я сочла ее женщиной утонченной. А утонченность, как правило, сопровождается надменностью и высокомерием.

Мы вышли из лифта.

– Мне о тебе рассказал Ричард, я его девушка, – объяснила она, неверно истолковав мое молчание.

– Приятно познакомиться, – пробормотала я, удивленная тем, насколько открыто она говорит о своей связи с Ричардом, тогда как тот даже не потрудился сообщить мне о ее существовании.

– Не хочешь заглянуть завтра в гости? – спросила она, роясь в плетеном клатче в поисках ключей.

– Я собираюсь на рынок.

Ее ровные дугообразные брови взлетели вверх.

– На весь день?

– Нет. – Я нахмурилась: с чего она взяла, что я весь день буду торчать на рынке?

– Да шучу, – мягко усмехнулась она. – Я дома примерно до девяти, так что заглядывай в любое время.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись. Я продолжала хмуриться, не зная, что и думать об этой Эвелин.

На следующий день после рынка я попросила Менсу отвезти меня в парикмахерскую, которую мне порекомендовала коллега и которая оказалась одним из тех шикарных салонов, где никогда не отключается кондиционер, оборудование сияет фабричным блеском, а на глянцевых столиках аккуратной стопочкой лежат последние номера журналов мод. Там я заплатила (больше, чем когда-либо в жизни) за то, чтобы снять накладные волосы и привести в порядок свои родные. Под конец я оглядела себя в зеркале и осталась довольна результатом: отросшие со свадьбы волосы мягкими кудрями спускались на плечи, густые, почти как искусственные. Парикмахер лишь слегка их напомадила, тогда как в Хо волосы мне всегда обильно смазывали маслом, пока они не становились тяжелыми. Затем она сбрызнула прическу спреем, от которого кудри подпрыгивали, как пружинки. Меня даже попросили сфотографироваться для альбома салона.

Вернувшись домой, я сразу позвонила маме и описала свои натуральные волосы. Ужасно обрадовавшись, она потребовала прислать ей снимок и велела не стричься при следующем посещении парикмахера. Затем она поделилась новостями о семье: один из моих двоюродных братьев, старший сын дяди Экселлента, собирался жениться на девушке, с которой я училась в начальной школе, и наша родня во главе с тогой Пайесом готовилась к свадьбе. По словам мамы, возникли споры из-за традиционного списка подарков: семья невесты запросила слишком много (даже телевизор с плоским экраном), и тога Пайес не желал с этим мириться. Проблему решили благодаря вмешательству отца Виздома. Ох уж этот дядюшка – получать подарки он любит, а как дарить, так сразу поднял шумиху! Что-то не слышно было его протестов, когда на моей свадьбе Ганьо раздавали пухлые конверты и приносили подарков больше, чем в списке. Посмеявшись над чудаковатостью дяди, мы с мамой перешли к обсуждению Ганьо. От них по-прежнему не было никаких вестей, хотя тетушка справлялась обо мне ежедневно.