– Каждое утро спрашивает, даже после церкви, – довольно говорила мама, словно только этого я и заслуживала в качестве жены.

Тетушка – моя свекровь. Так почему бы ей просто мне не позвонить? Я не стала задавать маме этот вопрос, боясь разозлить. Мы уже давно столь дружелюбно не болтали, не хотелось все портить: по вечерам, искупавшись, поужинав и освободившись от забот, я начинала по ней скучать. Под конец мы договорились созвониться на следующий день.

Затем настал черед Мавуси: мы тоже обменялись последними новостями. Ей не терпелось закончить учебу и выйти замуж за Йао, хотя они и так жили в одном общежитии, в пяти минутах друг от друга, и каждый вечер вместе ужинали. В последнее время сестра все меньше говорила об отношениях с Йао – скорее всего, не желая напоминать мне о моей неприятной ситуации с мужем.

– Он не приходил? – спросила она.

– Эли?

– Ага.

– Пока нет. Только звонит. Каждый день. На этом все.

– Хм, куда-то уезжал?

– Нет! Он прямо здесь, в Аккре, со мной – дышит тем же воздухом, что и я, но прошло почти два месяца – и ничего. Уже не знаю, сколько еще продержусь.

– Может, сходить к нему домой?

– А?

– Йайа говорила, что он живет неподалеку, верно? Вот и сходи туда.

– Ну, схожу я к нему, что дальше? А если он разозлится? Если нажалуется своей матери, что я буду делать? Нет уж, мне проблемы не нужны.

– Тогда остается только ждать, когда он сам к тебе приедет.

Затем я упомянула, что позже пойду в гости к Эвелин, и подруга посоветовала мне в разговоре с ней следить за языком.

– Ведь ты понятия не имеешь, что она из себя представляет. Я слышала, Ганьо ее недолюбливают.

– Когда слышала? Кто тебе сказал?

– Йао дружит с одним из ее двоюродных братьев – они учились вместе. Почему, как думаешь, она не пришла на твою свадьбу? Ведь жена Фреда пришла.

– Слава богу, я к ней не свататься иду, – рассмеялась я.

Совет сестры, несомненно, был дельным, но совершенно излишним. Я и так ни с кем в Аккре не обсуждала свою личную жизнь, даже с Сарой или с другими подмастерьями. В кои-то веки мы с мамой придерживалась одного мнения: не доверяй чужим намерениям, каким бы добрым ни казался человек.

Когда я позже постучалась в соседнюю дверь, Эвелин встретила меня с широкой улыбкой, одетая в столь короткие шортики, что выглядывала часть задницы, и обтягивающую майку, сквозь которую выпирали соски. В таком наряде она напоминала подростка. Мне стало любопытно, сколько ей лет.

Планировка квартиры в точности повторяла мою, да и обстановка не сильно отличалась. На кофейном столике в гостиной стояла бутылка вина и набор лаков для ногтей. В воздухе витал едкий аромат ацетона.

– Я только что перекрасила ногти на ногах. – Она плюхнулась на диван и закинула одну ногу на стол, демонстрируя аккуратно нанесенный глянцевый фиолетовый лак.

– Очень мило, – одобрила я.

– Спасибо. Что тебе налить? – Она потянулась за бутылкой на столе. – Хочешь вина?

– Нет, спасибо, – поспешила отказаться я.

– Тогда сока? Воды? – Ее губы слегка изогнулись в улыбке.

– Воды можно, спасибо.

– Ну что за гость-то такой, который пьет одну воду? – посетовала Эвелин, направляясь на кухню. – У меня есть булочки, не хочешь? – Я покачала головой. – Ох, ну хотя бы пирожные попробуй, они просто божественные! – настаивала хозяйка, затем открыла белую коробку, лежащую на островке с мраморной столешницей, и выложила на тарелку несколько пирожных.

Когда она поставила передо мной угощения вместе со стаканом воды, я ее поблагодарила.

– Ну, как ты тут обживаешься? – спросила она.

– Хорошо, – коротко ответила я, давая четко понять, что не намерена с ней ничем делиться.

– Как учеба? – Очевидно, Ричард многое ей обо мне рассказывал.

– Тоже хорошо.

– Ну, здорово. Сара – прекрасный модельер, она и мне пару нарядов сшила. Вот только расценки у нее – закачаешься.

– Да, она настоящий мастер своего дела, – кивнула я. О расценках я знала недостаточно, чтобы комментировать, а даже если бы и знала, не стала бы перед незнакомкой критиковать свою работодательницу и учителя в одном лице.

– Аккра тебе нравится? – продолжала выспрашивать Эвелин, взяв со стола пульт и включая телевизор. По спортивному каналу шел футбольный матч.

– Нравится, тут хорошо.

– Здорово, – улыбнулась она. – Знаешь, когда-то и я была таким же новичком в Аккре, как и ты. Только мне не посчастливилось иметь все это, – она махнула рукой, показывая на квартиру.

– Правда? – удивилась я, с трудом представляя эту состоятельную женщину кем-то другим.

– Да-да. Мама отправила меня жить к дяде, он обещал устроить в школу, но вместо этого они с женой решили сделать из меня няньку и прислугу в одном лице. Прямо как в нигерийских фильмах.

– Да ты что! И как же ты выбралась?

– Сбежала. Некоторое время жила у друзей, ночевала на кухнях, а однажды даже в киоске на рынке. А потом встретила мужчину, который подобрал меня с улицы – его супруга жила в Кумаси – и отдал в школу. Конечно, пришлось расплачиваться натурой… Ты ведь понимаешь, в этом городе бесплатный только сыр в мышеловке.

Я внимательно слушала, распахнув глаза.

– В общем, – продолжала Эвелин, – я знаю, каково быть одной в незнакомом месте.

Внутри поднялась волна возмущения – с чего она взяла, что я одна? Впрочем, я промолчала.

Не дождавшись моей реакции, Эвелин переключила внимание на экран, где играли команды премьер-лиги. Я взяла одно из пирожных и изучила радугу цветов в глазури. Интересно, какое оно на вкус под всей этой сладкой помадкой?

– Любишь футбол? – Хозяйка вновь повернулась ко мне.

Жуя, я только покачала головой.

– Что хочешь посмотреть?

Я проглотила пирожное и ответила, что и матч сойдет.

– Так как ты со всем справляешься? – спросила она.

– Со всем?

– Да, с Эли и Муной.

– Муной?

– Ну, с Эликема… э-э, с той… женщиной.

Значит, либерийку звали Муной? Я несколько раз прокрутила имя в голове и пришла к выводу, что оно мне положительно не нравится. Что за имя такое, Муна? Похоже на груду хлама, на мусор, который швырнули на пол и оставили там. На человека, который забился в угол, а изо рта стекает струйка слюны.

– Ричард тебе все рассказал?

– Ага. Очень жаль, что ты очутилась в такой ситуации. – Ее взгляд выражал сочувствие – наигранное, надо полагать. – Так что собираешься делать?