на вид аппарат мог навлечь на нас очень крупные неприятности в виде штурмовиков, поэтому мы сидели под маскировочными сетями ниже травы, тише воды.

Он сделал еще один круг, а затем убрался прочь, и я облегченно вздохнул.

— Вижу движение западнее, — доложила Фагельма.

— Что там? — спросил я, думая, что не зря самолет болтался над тем местом.

— Пока непонятно. По форме вроде бы наши… Видимость уродская.

Ну да, в этом мелколесье было видно не дальше, чем на десять-пятнадцать метров. Дальше все терялось в сплошном переплетении стволов и ветвей, и боец в камуфляже просто растворялся.

— Сейчас буду, — сказал я, и добавил для всех: — Маскировку сняли.

Сеть — штука хорошая, если работает, но вот батарея садится быстро, а новых нам взять негде.

— Ну что, где они? — спросил я, оказавшись рядом с Фагельмой.

Она укрылась в рытвине, по самому краю которой росла когорта «глазастых» елочек, совсем маленьких, едва в метр.

— Вон там, — юри-юри приподнялась, и аккуратно раздвинулась ветви.

Между деревьев перемещались фигуры в бронезащите и шлемах, я видел знакомые автоматы.

— Так это же наши. Надо… — и я осекся, поскольку понял, кого вижу перед собой.

Огромный рост, широкие плечи, красная рожа и алые глаза на идеально правильном лице. Рядом с ним несколько мордоворотов, а еще некто очень бледный, маленький, тощий и согнутый.

Равуда со своими приспешниками… выжил, сученыш, во время падения линкора! Этого ничем не взять, даже метеоритом, который прихлопнул динозавров, даже взрывом сверхновой!

— Эй, кайтерит! — заорал я. — Куда идешь?! Тут занято!

Равуда упал и пропал из виду, мигом позже тот же маневр повторила его свита.

— Это ты, волосатик?! — донесся полный злобы голос. — Гнусный мятежник! Предатель! Сдавайся немедленно!

На лице Фагельмы поднялись темные брови.

— Что он несет? — спросила она.

— Если бы я знал… — пробормотал я в ответ.

— У меня приказ арестовать тебя немедленно! И всех, кто будет мне сопротивляться! — продолжал надрываться кайтерит. — О да, да! Поэтому вяжите своего командира! Он враг! Предатель!

Я смотрелся — бойцы слушали с ошалелым видом.

— Будете меня вязать? — спросил я у Фагельмы, но она только хихикнула и махнула многосуставной рукой.

— Выдайте его мне, отдайтесь под мою команду! — не останавливался Равуда. — Немедленно! Тогда я выведу вас из джунглей! Присоединитесь к моей центурии!

Так вот кого обозначала так красная точка рядом с нашей!

— Пошел в жопу! — гаркнул я так, что сам едва не оглох.

— Ты сам выбрал! — после краткой паузы провозгласил кайтерит. — Смерть мятежникам!

— Они же не станут пулять в своих… — начал я, но застрекотали автоматы, и над головами у меня засвистели пули, полетели срезанные ветки «глазастых» елочек.

Судя по всему, у Равуды боеприпасов было с избытком, и еще с избытком у него было решимости стрелять в своих.

Глава 8

Редколесье с проплешинами от давних пожарищ осталось позади, и где-то там же остался кипящий от ярости Равуда. Ввязываться в полноценный бой с ним я не стал, зачем терять своих бойцов и убивать таких же своих, которым не повезло с дураком-командиром, да и боеприпасов у нас не было.

Система связи и ориентации все так же не работала, и поэтому мы шли практически наугад. Горы понемногу росли впереди, начинались холмы, округлые, похожие на спины задремавших века назад огромных черепах.

Но на них хотя бы было сухо.

Мы как раз взобрались на очередную такую «спину», когда шедший в авангарде Макс доложил:

— Тут что-то странное… Вапще непонятно, хоть и клево… Руины, что ли?

Через несколько минут я был рядом с ним, вглядывался в опутанные вьюнками остовы зданий. Это ничуть не напоминало поселения бриан, с которыми мы были знакомы — угадывались очертания улицы, вдоль которой стояли низкие ступенчатые пирамиды, разрушенные, покосившееся, во мху и зарослях кустов; улица заканчивалась на пирамиде еще большего размера, ее очертания смутно проглядывали через листву.

— Вот ботва… — протянул я. — Выглядит мертвым, но лучше проверить…

Отправленный на разведку Дю-Жхе вернулся через полчаса с докладом, что впереди пусто. А вместе с ним явился… Котик, вполне довольный жизнью, радостно хрюкающий и даже потолстевший.

— Вот, прибился, — и широкая улыбка растянула покрытое татуировками лицо ферини.

— Ты здесь откуда? — спросил я, почесывая мохнатую спину. — Но я рад, что ты выжил. Дело такое…

С момента, когда мы оказались на Бриа, и в этот раз не по своей воле, я запретил себе думать о Котике. Наверняка погиб, когда линкор подбили, а сейчас не до грустных мыслей, время для печали найдется потом.

— Привал! — объявил я уже для всех. — Три часа. Адриза, твои — в охранении!

Бойцы с облегченными принялись избавляться от рюкзаков, стаскивать бронезащиту. Зазвучал сердитый голос Адризы, и караульные мрачно разбрелись по сторонам, чтобы образовать сплошное кольцо дозоров.

В этом лесу бродят хозяева планеты, свихнувшийся Равуда, спецчасти Зитирра и Гегемон знает кто еще…

Я тоже устал, были мысли подремать, но любопытство пересилило — когда еще будет шанс посмотреть на такое. Поэтому я хлебнул водички из фляжки и двинулся прямиком к ближайшей пирамиде. Котик недовольно хрюкнул, дернул хвостом, но направился за мной, вскинув пушистый хвост.

Соскучился, зверюга.

Под ногами оказалась мостовая, занесенная грязью, заваленная ветками и гниющими листьями, но узнаваемая. Захрустели какие-то черепки, вытаращилась на меня статуя из черного камня, изображение пригнувшегося мужчины с копьем: голый по пояс, мускулы напряжены, длинные волосы падают на плечи.

Типичный бриан… так что, они когда-то жили на поверхности, потом ушли под землю?

В каждой пирамиде был вход — овальный проем, за которым таилась тьма; разглядеть можно было только каменные плитки пола, растрескавшиеся, но очень-очень яркие, бордовые, сиреневые, коричневые. Наружные стены покрывали вертикальные бороздки, и каждая имела свой цвет — светло-зеленый, желтый, голубой, охряной… совсем иная гамма. Статуи попадались иногда, чаще всего упавшие и разбитые, но иногда целые — воины, красивые женщины, дети.

Затем передо мной оказалась центральная пирамида — в пять ступеней, каждая метра в два высотой, мрачная громада цвета ночи. И я не сразу понял, что за коричневые прямоугольники устилают пространство перед ней: когда-то тут была площадь, но деревья давно оккупировали ее.

И только потом до меня дошло — это же листья из книг!

— Ого, ничего себе. Ты видал такое? — спросил я, обращаясь к Котику, после чего опустился на корточки.

И точно — прямоугольник покрывали ряды закорючек, немного похожих на арабские буквы. Это была не бумага, нечто куда более стойкое и долговечное, гладкое и глянцевое, словно покрытое лаком… я попробовал надорвать