мой дядя погиб по моей вине, я стал борцом с преступностью, известным, как Человек-Паук».

«А я Максим, и я две недели жил в пионерлагере».

Звуки сверчков.

— О чем думаешь, братишка?

Дэнчик. Странно, что без Слави. И что снова не уговаривает меня примерить на себя роль неизвестного Петровича.

— О том, что литературный герой из меня, как из говна конфетка, — отозвался я. — Проще говоря, ни о чем. Небольшая порция вечерних рефлексий. Слишком много событий за день.

— Да, это точно, — согласно кивнул Дэнчик. — Я тут к вожатой сейчас подходил, типа, с дороги устали, все дела. Короче, она сказала, что, если хотим, то можем отбиваться. Администрацию она поставит в известность.

Дэнчик, ты же моя умничка! У самого промелькали мысли лечь сегодня пораньше на боковую. Хорошо, что теперь мы можем это сделать официально.

Я не успел обрадоваться, как перед глазами возникла запыхавшаяся и красная, почти под цвет футболки, Ульяна.

— Ребят… пожалуйста… помогите… — еле дышала она.

— Чего случилось? — напрягся Дэнчик.

— Да мы с Лиской, короче, за территорию вылезли, думали до заброшенного корпуса в лесу прогуляться… А она упала… Теперь встать не может… Помощь нужна, до домика донести ее…

Ульянка смахнула пот со лба и окинула нас умоляющим взглядом.

Дела. А я-то думал — чего это я рыжих не наблюдал на ужине. А они умудрились вляпаться в историю. Помочь-то, безусловно, надо. Только один вопрос — лично мы-то тут что сделаем?

— А тебе не кажется, что тебе не мы нужны, а хотя бы помощница вожатой? — спросил я. — Или сама вожатая.

— Ты что, нет! — отчаянно замахала руками Ульянка. — Мы же за территорией были! Панамка узнает — нам каюк. А у Лиски и так сегодня проблемы из-за меня случились.

— А если у твоей подруги перелом? — попытался я воззвать малую к благоразумию. — Вы молчанием можете все намного хуже сделать. Вплоть до того, что ногу придется ампутировать, и я сейчас нифига не шучу. Пойдем, Ульян, Ольга Дмитриевна в столовой как раз…

— Нет! — топнул ногой ребенок.

— Скажи честно, ты дурочка? — как бы невзначай поинтересовался я.

— Слушай, Макс, вожатую действительно лучше не ставить в известность, — поддержал Ульянку Дэнчик. — Как и не вариант относить Двачевскую просто в домик отлежаться. Поэтому, я предлагаю нам с тобой самим отнести ее в медпункт. А там просто попросим медсестру не докладывать лишнего Ольге. Вдруг поймет?

Серьезно? И этот туда же?

— Да-да! Виолетта Церновна поймет, она наш человек! — закивала в ответ Ульянка.

— Дэн, ну хоть ты будь взрослым человеком! — не думал я, что придется объяснять ему очевидные вещи. — Ты же тем более футболист, ты должен понимать, что может значить перелом! Нужно срочно сообщить вожатой, тут другие варианты в принципе не должны рассматриваться!

— Ой, да делай ты чего хочешь, короче, — отрезал тот. — Просто пока мы тут препираемся, девка там одна, в лесу лежит. И ей нужно помочь, не привлекая внимания Ольги. Потому что это сейчас последнее, что ей может быть нужно. Поступи хоть раз уже по совести, Макс, в конце-то концов!.

И не дожидаясь моего ответа, Дэнчик побежал следом за Ульянкой.

— Идиоты… — схватился за голову я и припустил следом. Не бросать же друга, даже если он тупой?

Мы пробежали мимо наших домиков и углубились чуть дальше в лесок, прежде чем малая вывела нас к небольшой дырке в заборе.

— Далеко отсюда? — спросил Дэнчик.

— Нет, — Ульянка в панике бегала глазами по окрестностям. — Минут пять, не больше. Мы с Лиской не успели далеко отойти.

Раз уж ввязался в авантюру, то стоит хотя бы начать прикидывать, как и из чего быстро соорудить шину на первое время. Вот же хреновы альтруисты! Помощники, вашу Машу. Легко быть добрым, когда всю работу за тебя сто процентов будет делать один баран с почти что медицинским образованием. А сам так, в сторонке постою, поохаю. И постараюсь изображать активную деятельность.

Спустя почти ровно пять минут мы вышли к рядам березок, которые вперемешку с густыми кустами окружали плотным кругом небольшую полянку. Эдакий лесной амфитеатр. В ярко-зелёной траве цвели разнообразные цветы, переливающиеся всеми цветами радуги. А между ними мелькали ярко-красные ягодки земляники, вокруг которых кружились стрекозы и порхали бабочки.

— Лиска за теми кустами, — дрожащим голосом Ульянка указала на скопление зелени. — Алиса, ты там?

— Да… — донесся до нас несчастный голос Двачевской. — Нога очень сильно опухла.

— Ничего, я помощь привела, — успокоила подругу Ульянка. — Все будет хорошо.

Дэнчик уверенно пошел вперед, я шел четко следом за ним. Кусты зашевелились. Сквозь листву начали проглядываться очертания белой пионерской формы. Черт, странно это все. Зачем надо было лезть в кусты? Какой смысл?

Точки над Ё расставились сами собой спустя мгновение. Стоило Дэнчику подойти к кустам на опасно близкое расстояние, как оттуда, словно пуля, выскочила Двачевская и окатила моего доверчивого приятеля ведром воды. Той самой ледяной воды из умывальников. Я едва успел отскочить.

Две девочки-подростка развели нас, как лохов. Прекрасное завершение дня.

— ТВОЮЮЮЮЮЮ, — выл Дэнчик, прыгая на одной ноге.

— Я предполагал, что будет нечто подобное, — заметил я на фоне сгибающейся от смеха рыжей хулиганки. — Что ж, брат, я предупреждал. Это будет тебе уроком, что благими намерениями вымощена дорога в ААААААААА…

Договорить я не успел, ибо Ульянка также окатила меня сзади еще одним припасенным ведром.

И это оказалось пипец как холодно!

Двачевская уже без малого каталась по земле от смеха.

— Ну и рожи у вас! — заливалась рыжая. — Это надо было видеть! Аааа! Уууу!

— Ну что, мокренькая кисонька, довыпендривался? — стуча зубами, поинтересовался Дэнчик, игнорируя издевательства Двачевской.

— Сссс…смешно, — проворчал я, отчаянно растирая себя руками в попытке согреться. — Теперь чижика ищи, блин, неделю, все замерзло.

— Ну чего, новички, добро пожаловать, — захихикала Ульянка. — Это вам была штрафная за опоздание. Впредь больше не косячьте!

— Штрафные, как правило, наливают, а не окатывают ими из ведра, — пробурчал Дэнчик.

Относительно придя в себя после этого расслабляющего душа, я зыркнул максимально суровым взглядом на Двачевскую. Там же мой взгляд и остался. Тут было, как бы, без вариантов. У любого бы остался. Ибо рыжая внесла небольшие коррективы в правила ношения формы. Пионерский галстук болтался на руке, на подобии напульсника, а рубашку она почти полностью расстегнула и подвязала узлом, на манер открытого купальника, не стесняясь тем самым демонстрировать идеальную загорелую фигуру. Ей Богу, было бы просто-напросто честнее, если бы сверху вообще ничего не было. Пропал дом.

— Челюсть с пола подними, очкарик, — ухмыльнулась та. Разумеется, то, как я на нее пялился,