В контексте киноэпизода, в котором произносится эта фраза, ее вполне можно перевести на французский так же: C’est compliqué. Но во французском прокате фильм не назван C’est compliqué. Прокатчики предпочли назвать его Pas si simple! (Не так-то просто!)

Разница в значении не очень велика. И не то чтобы ситуация, в которой произносится фраза, сильно меняла ее значение: названия фильмов по самой своей сути лишены всякого контекста — на то они и названия. Заглавие нового произведения объявляет и само создает контекст, в котором произведение приобретает значение. Иными словами, сочинение заглавий — это особое использование языка, отдельный жанр. Как и в любом другом жанре, переведенное заглавие является переводом, только если должным образом выполняет свои функции, то есть является заглавием в рамках правил создания заглавий на целевом языке. Точно так же можно сказать, что при переводе комплимента самое главное — сохранить те функции речевого поведения, которые позволяют считать его комплиментом.

Если общества и их языки очень близки — как у Англии и Франции, — то предложения, сходные по форме и словесному составу, часто имеют в этих языках и сходные жанровые характеристики. Часто, но не всегда. Задача переводчика — понять, когда следует отойти от оригинала.

В современном разговорном французском у compliqué есть коннотации, которых нет у английского слова complicated. В некоторых контекстах его значение приближается к осложненный и неправильный. Более естественный способ отложить решение, разрядить напряжение, пожаловаться на житейские сложности — сказать: все не так просто. Конечно, в соответствующем контексте можно так сказать и по-английски. Но можно ли так назвать фильм? Название Not so simple![34] не достигает цели — именно по этой причине, без сомнения, продюсеры фильма его так не назвали. А французский его эквивалент как раз попадает в цель и при этом лишен намека на неправильность, присущего выражению C’est compliqué. Рассуждения такого рода требуют от переводчика не только владения языком на уровне носителя. Он должен быть хорошо знаком с жанром.

Подведем итог: письменные и устные выражения в любом языке не имеют значения сами по себе, вне контекста. Перевод отражает значение высказывания, и в этом смысле он — прекрасный способ понять, что может означать выражение, используемое в этом высказывании. Вообще, единственный способ наверняка выяснить, есть ли у высказывания хоть какое-нибудь значение, — попросить, чтобы кто-то его для вас перевел.

В русском языке слову blue соответствуют два слова — голубой и синий, но значения у них разные. Первым обозначаются светлые или бледные оттенки, а вторым — темные, морские, ультрамариновые. На английский оба слова переводятся с помощью дополнительных слов, характеризующих конкретные оттенки. Но перевести само по себе слово blue обратно на русский нельзя, потому что, какое бы из двух прилагательных вы ни выбрали, вы неизбежно скажете больше, чем сказано по-английски. Среди издателей и обычных читателей распространено убеждение, что переводчик не имеет права добавлять то, чего не было в оригинале. Если принять это за аксиому, то можно легко прийти к логически безупречному выводу, что перевод абсолютно невозможен.

Многие известные ученые прибегали к подобным рассуждениям, чтобы вывести переводы за рамки серьезной науки. Роман Якобсон, один из виднейших специалистов в истории лингвистики, отмечал, что русское слово сыр, соответствующее английскому слову cheese, не может быть использовано для обозначения cottage cheese, потому что по-русски этот продукт называется творог. В его формулировке: «английское слово cheese не может быть полностью идентифицировано с помощью его русского гетеронима»{37}. В результате для такого, казалось бы, простого английского слова, как cheese, нет адекватного русского перевода.

Бесспорно, что наборы слов, которыми располагают разные языки, разделяют характеристики окружающего нас мира на категории слегка — а иногда и не слегка — по-разному. Между названиями цветов спектра не бывает точных соответствий. Например, франкоговорящим всегда трудно понять, что имеют в виду англоговорящие, когда упоминают brown shoes[35], потому что эта обувь может иметь цвет marron, bordeaux или даже rouge foncé. Названия рыб и птиц в разных языках часто представляют собой множества с весьма запутанными взаимосвязями. А у стандартных формул завершения писем столько уровней вежливости и почтительности, что им просто не может быть соответствия вне конкретного общества.

Эти хорошо известные примеры «неполного соответствия» или анизоморфизма языков не доказывают невозможность перевода. Если переводчик видит небо, которое названо blue, — настоящее или нарисованное на картине, — то у него не возникает сомнений, какое русское слово использовать. Аналогично — если купленный в магазине cheese не является cottage cheese, то выбор русского слова не представляет трудности. С другой стороны, если речь идет о переводе предложения из романа, то не имеет значения, названо платье в русском переводе голубым или синим — для читателя это все равно лишь мысленный образ. Если конкретный оттенок окажется важным в дальнейшем развитии сюжета, переводчик всегда может вернуться назад и подкорректировать выбор слова. Отсутствие однозначного соответствия между словами разных языков не так сильно затрудняет перевод, как принято думать.

В карманных словарях приведены самые ходовые, часто используемые слова, а более пухлые собратья этих словарей дополнены словами менее частотными. Бо́льшая часть этих дополнительных слов — существительные с относительно точными и иногда малоизвестными значениями, вроде полиэстера, речитатива или ниппеля. Подобные слова легко перевести на язык любого народа, которому доводится обсуждать синтетические ткани, оперу или ремонт велосипедов. Таким образом, солидные словари создают удивительную иллюзию, что бо́льшая часть слов переводится автоматически, с помощью простой замены на соответствующий словарный термин. Однако между заглавными словами большинства словарных статей и словами, с которыми мы чаще всего сталкиваемся при использовании языка, — огромная разница. На самом деле в преобладающем большинстве высказываний на любом языке используется лишь две-три тысячи разных слов — и это совсем не слова типа ниппель, речитатив или полиэстер{38}.