Я думал: они же знают его возраст, перед ними лежат его документы. Но Фэт ответила: «Он родился 23 декабря». Они кивнули и продолжили:

— Итак, около четырнадцати недель.

Фэт уточнила:

— Моему сыну исполнилось три месяца.

Женщины улыбнулись и спросили:

— По какой причине вы обратились сегодня в больницу, мисс Атлей?

Фэт повторила то, что рассказывала мне.

— Он был сонный, и у него дергалась голова. Мы не знали, что с ним.

Старший социальный работник поинтересовалась:

— Его тошнило прошлой ночью или утром?

Фэт ответила:

— Вчера у меня была вечерняя смена.

Женщины удивленно переглянулись, можно было догадаться, что они при этом подумали. Одна из них возмутилась:

— У вас ребенок, которому всего четырнадцать недель!

Фэт призналась, что три раза в неделю работает в вечернюю смену в «Wollies» — собирает полки. Хайнц молчал, он не был смущен. Какой нормальный отец позволит молодой женщине, матери маленького ребенка, выходить на работу в вечернюю смену? Но разве у Фэт был выбор? У Хайнца были деньги на машину. Каждый раз, когда я приезжал к ним, в холодильнике не было молока, зато было пиво. И я уже не надеялся на то, что после появления ребенка что-то изменится к лучшему.

Женщина постарше спросила:

— Во сколько вы вернулись вчера домой?

Фэт призналась:

— Я закончила работу около полуночи.

— Сэт уже спал?

— Пол пытался уложить его, но у него не получалось. Он положил малыша в кроватку, но тот продолжал плакать.

— Бедная девочка! Как же вы уставали: после вечерней смены заниматься ребенком.

— Пол сказал, что Сэт плакал всю ночь.

Молодая женщина спросила, часто ли плакал малыш. И прежде чем Фэт успела ответить, Хайнц вскочил и со злостью бросил:

— Он постоянно кричал!

Женщина постарше сразу все поняла и, неискренне улыбаясь, уточнила:

— Тяжело это вынести, не так ли? Когда ребенка нельзя успокоить?

Все так же улыбаясь, она смотрела на Фэт и на Хайнца, и я подумал: «Что происходит? К чему она клонит?» В это время молодая женщина произнесла:

— Какое разочарование! Некоторых малышей невозможно успокоить!

И тупоголовый Хайнц, соглашаясь с ней, произнес:

— Да, этот малыш просто невыносим.

Фэт сказала:

— Я пыталась успокоить и напоить его. Пол давал ему бутылочку с водой, но ничего не помогало.

И вновь женщина постарше вскочила и продолжила:

— Это должно было разочаровать вас! Правда?

Ее голос зазвенел, как будто она поняла, почувствовала, в каком сложном положении оказались Фэт и Хайнц, пытаясь успокоить ребенка. И нет ничего страшного в том, что они не справились с этим. Хайнца вдохновили ее слова, и он ответил:

— Доктор сказал, что у малыша колики.

Фэт поправила:

— Не колики, а приливы.

— Нет, колики.

Фэт промолчала.

Женщина продолжала:

— Колики или приливы, какая разница, — ребенка трудно успокоить. Сэт не спал всю ночь? Кто-нибудь из вас спал?

Фэт объяснила, что она всю ночь пыталась успокоить малыша, укладывала его в коляску, укачивала на руках. А утром, когда она подошла к Сэту, он был неподвижен.

Женщина, сующая нос в чужие дела, покачала головой и спросила:

— Он был неподвижен? Его рвало?

Фэт подтвердила:

— Вся коляска и он сам были в блевотине.

Фэт поменяла памперс и распашонку.

Хайнц добавил:

— Запах был жуткий.

Женщина постарше воскликнула:

— Какой ужас! И вам пришлось убирать все это!

Фэт согласилась: она очень устала. Молодая женщина подхватила:

— Конечно, вы устали! Вы не могли не устать! — И обратилась к Хайнцу: — А как же вы, молодой отец? Вы, наверное, очень переживали, не зная, как помочь малышу?

Хайнц засопел и произнес:

— Не важно. Что бы я ни делал, этот ребенок не проявил уважения ко мне.

Воцарилось молчание; оно длилось недолго, но я почувствовал, как изменилась атмосфера. Молодая женщина сказала:

— Вы знаете, иногда родители пытаются сделать все как можно лучше для новорожденного ребенка, но это так трудно. И кажется, что ты не можешь ему помочь. Ребенок все время кричит, кричит…

Я снова подумал: к чему она клонит? Конечно, я знал, чем все закончится. Они уже готовы были назвать виновного. Я ожидал этого, но не думал, что и Фэт обо всем догадывается.

Женщина постарше сказала:

— Иногда, когда укачиваешь ребенка, можно потерять терпение и уронить его, если он неспокоен, кричит, плачет. Вы роняли ребенка?

Фэт отрицательно покачала головой. Женщина продолжала:

— Итак, он не падал. Сэт не скатился со стола, когда вы меняли ему памперс? Он не падал?

Фэт вновь отрицательно покачала головой.

Наступило молчание, и молодая женщина, которая отвечала за бумаги, достала из портфеля лист и совершенно другим голосом сказала:

— Мисс Атлей и мистер Хайнц, я вынуждена проинформировать вас, что сегодня днем мы обращаемся в суд и подаем прошение о защите и безопасности ребенка. Вы понимаете, что это означает?

Моя бедная Фэт тихо прошептала:

— Что?

Женщина продолжала:

— Мисс Атлей, у вашего сына, Сэта Атлея-Хайнца, тяжелая травма, и мы убеждены, что она получена не случайно. Вы не смогли нам толком объяснить, как он был травмирован. Поэтому мы не сможем отдать вам Сэта. Я буду настаивать на переводе вашего сына в больницу и на государственной опеке. А также на проведении тщательного расследования.

До этого момента я старался сохранять спокойствие, но сейчас не выдержал и спросил:

— Что вы собираетесь делать? Это же нелепость.

Хайнц поднялся со стула, достал мобильный телефон и спросил:

— Что вы собираетесь делать?

Женщина постарше произнесла:

— Пожалуйста, сядьте, мистер Хайнц.

Хайнц ответил:

— Я не собираюсь садиться.

Женщина постарше предупредила его:

— Говорите тише.

— Я сейчас буду говорить так громко, что снесет крышу.

Ситуация стала взрывоопасной. Молодая женщина нажала на кнопку под столом, дверь открылась, и вошел охранник. Это был не настоящий охранник, но переносная рация и фонарь на ремне придавали этому человеку строгость и внушительность. Он приказал нам троим выйти.