Очень провинциально...

А-а, ну и ладно. Занявшись привычным делом, она старалась не думать о своем долге банку, о дышащей на ладан машине, о сломанном тракторе, но мысли упорно возвращались к одолевающим ее проблемам. Сэм ходил взад и вперед с ведрами мимо нее, а она наблюдала за ним и думала: как жаль, что их миры такие безнадежно разные, так далеки друг от друга не только с точки зрения расстояния, но и образа жизни.

Конечно, она могла бы вернуться в его мир. Ведь и она когда-то жила в нем. Ничто, кроме упрямой верности, не привязывает ее к ферме дяди Тома, который и не предполагал, что она будет заниматься его хозяйством. И все же сама мысль...

Починенный Сэмом мотор кашлянул, но, слава богу, не заглох. Джемайма надела присоски на последнюю корову, вылила молоко в бак и пошла посмотреть, чем занимается Сэм.

— Почти закончила? — спросил он с улыбкой.

Его лицо блестело от пота, и неудивительно: он перетаскал столько воды!

— Осталась одна корова. Мотор что-то барахлит... может, посмотришь?

Он усмехнулся.

— Конечно, если ты принесешь телятам воды.

— Согласна. Торговаться ты умеешь, — улыбнулась она, и он коснулся пальцем ее носа — милый, трогательный жест, от которого колени у нее задрожали, а в сердце вспыхнуло желание оставить его здесь навсегда.

Смеркалось, снег таял быстрее. Джемайма спустилась с ведрами к ручью, прислушиваясь к журчанию воды под снегом. Вода прибывала. Пройдет немало дней, прежде чем можно будет выпустить скот на пастбище.

Ладно, как получится.

Она наполнила первое ведро, поставила его на землю, повернулась за вторым.

И тут заметила лису, крадущуюся вдоль противоположного берега к курятнику.

— Эй, проваливай! Не трогай моих кур! — закричала она.

Лиса вздрогнула, подняла голову, посмотрела на девушку и растворилась в сумерках. Джемайма покачала головой. Голодная, бедняжка. Может, ей надо кормить детенышей, хотя это не оправдание, чтобы воровать ее цыплят.

Она рассеянно повернулась за вторым ведром — и оступилась: нога попала не на твердую дорожку, а в жидкую грязь, прикрытую ледяной коркой. К своему ужасу, она почувствовала, что скользит вниз, к воде.

— Сэм! — закричала она, и в ту же минуту ее ноги погрузились в ледяную воду. Она взвизгнула, попыталась сохранить равновесие, но течение было слишком сильным. Почва ушла у нее из-под ног. В последнюю секунду ей удалось вцепиться пальцами в каменную ступеньку.

Она попыталась снова крикнуть, но холодный воздух словно сковал легкие, и единственное, что она ощущала, был ужас, оттого что жадный поток неумолимо тащил ее вниз...

* * *

— Джем?

Сэм выключил мотор и прислушался. Тишина. Он был уверен, что слышал крик.

— Джем? — Он выпрямился и направился во двор, продолжая звать Джемайму, но ответа не было. Может, она пошла в кухню?

Нет... В кухне было темно, оттуда доносился лай собак.

Странно.

Он заглянул в сарай для молодняка, но и там ее не было. Потом решил спуститься к речке. Никого, но ведра стоят на берегу. Что случилось? Он снова подал голос.

Неужели это ее голос? Тихий звук, скорее стон, чем крик, идущий от...

— О господи... — пробормотал он и бросился вниз, к берегу.

Ее синие от холода пальцы вцепились в ступеньку так крепко, что он еле сумел их разжать. Ее тело лежало в воде почти горизонтально, и течение колыхало его, словно водоросли.

Вне себя от страха, он опустился на колени и потянулся к ней.

— Я тебя держу! — крикнул он, ухватил ее за шею и вытащил из воды.

Джемайма тяжело привалилась к его груди, ледяные струи стекали с нее на него, и он сам чуть не задохнулся от холода.

— Сэм? — беззвучно прошептала она. Его руки непроизвольно сжались.

— Боже мой, Джемайма, как это случилось? Ты могла погибнуть!

— Я упала, — послышался слабый ответ.

Ее тело сотрясала мелкая дрожь от пережитого шока и холода. Сэм подхватил ее на руки и с усилием поднялся.

— Тебе надо поскорее согреться, — пробормотал он. — Держись крепче.

Он внес ее в кухню, опустил на кресло возле камина и запер собак в гостиной, чтобы не путались под ногами. Потом скинул куртку, закатал рукава и принялся снимать с нее промокшую одежду.

Она вся посинела от холода — в буквальном смысле. Он схватил полотенце с каминной решетки, завернул ее в него, поднял на ноги, чтобы она могла стянуть узкие джинсы.

— Х-х-холодно, — прошептала она, продолжая дрожать всем телом.

Сэм кинулся наверх, стащил с ее кровати покрывало, захватил несколько полотенец и снова сбежал вниз.

О переохлаждении он почти ничего не знал, но в одном был уверен: ей необходимо как следует согреться, а для этого нужно высохнуть. Она сидела, закутавшись в покрывало, а он растирал полотенцами ее руки и ноги, покрытые мурашками.

Губы у нее посерели, лицо было белым как мел, и Сэму стало не по себе.

— Я вызову «скорую».

— Не надо... Я в порядке, — слабым голосом произнесла девушка. — Просто... обними меня.

Он секунду поколебался, потом снял через голову свитер, скинул джинсы и расстелил покрывало на полу перед огнем. Потом опустил Джемайму на покрывало, лег сам, привлек ее к себе, укрылся одеялом.

Джемайма была как лед. Ее плоть словно окоченела, спина казалась ледяной по сравнению с его теплой грудью. Он глубоко вздохнул и решительным жестом прижал ее к своему телу. Она издала тихий стон, теснее прижимаясь к нему, и он переплел своими ногами ее ноги, обхватил руками мягкий изгиб ее живота и стал ждать, когда дрожь, пронизывающая ее тело, утихнет...

Наконец — казалось, прошла целая вечность — она немного расслабилась, только изредка судорога пробегала по ее телу, и он потянулся, взял подушку с кресла и подложил ей под голову, чтобы было удобнее.

— Не уходи, — шепнула она.

— И не собираюсь.

Она опять привалилась к нему со вздохом облегчения, и он разжал пальцы. Рука, на которой она лежала, немного затекла, и он сдвинул ее повыше, согнув в локте, чтобы гладить Джемайму по волосам. Другой рукой обнял за талию.

Подумать только, ведь он мог ее потерять! Если бы не услышал крик, если бы появился у речки на несколько минут позже...

От этой мысли ему стало дурно, и его пальцы непроизвольно сжались.

— Сэм?

— Все в порядке. Ты как?

— М-м... Спать хочу.

— Поспи. Я с тобой.

Она заснула почти мгновенно, дыхание стало ровным и глубоким, тело согрелось и расслабилось. Он тоже закрыл глаза, напряжение отпустило его. Всего несколько минут, пообещал он себе. Еще чуть-чуть...