Дома мы почти не говорили, лишь обменявшись парой фраз об утреннем сборе Крокуса. Раннее утро настало неожиданно быстро. Мы собрались выходить в лес, и я, кажется, пребывая еще во сне, натягивала высокие сапоги на толстые вязаные носки. Понимая, что второй раз мне уже так не повезет, я никак не ожидала увидеть тетю Люду в наших дверях, но это была снова она! В сапогах и в пальто поверх ночной рубашки она, пройдя в дом, села за стол и произнесла:

— Что мне надо делать?

Бабушка тот час взглянула в темное окно и тихо спросила:

— Ты никого не привела за собой?

— Не знаю, но я была осторожна, как только могла.

— Ладно, если ты готова, то это теперь не так важно. Важно все правильно отыграть.

Я видела, как глаза бабушки загорелись каким-то странным блеском. Думаю, она не рассчитывала на смелость Людмилы и сейчас была по-настоящему взволнованна, что все происходит так, как она сама бы этого желала.

— Сначала тебе надо согреться и успокоиться, — произнесла она и принялась заваривать свой колдовской чай. — А пока расскажи, что было ночью, это важно знать.

— Пойми, Валентина, то, что ты мне сказала, никак не укладывалось в моей голове. Я долго еще сидела на кровати и смотрела в окно на высокие, качающиеся от ветра, деревья. Помню, я совсем успокоилась, мне вправду стало казаться, что это было кошмарное видение или реакция на твой чай. Все знают, что ты разбираешься в травах, но какие именно травки ты там смешиваешь, никто ж не ведает. Не обижайся, но я защищала себя, мужа и свой привычный уклад. Вдруг во всей больнице выключили свет, и во тьме за окном я внезапно увидела кого-то сидящего на дереве. Он смотрел прямо на меня своими двумя красными угольками глаз. Это было настолько жутко, что я больше не уснула. Я видела как несколько человек, подобно проворным животным запрыгивали на деревья и оттуда следили за мной. Ветер раскачивал их намного меньше, чем пустые ветки, и я точно знала, что мне не мерещится. Вспоминая все, о чем ты говорила мне, я легла на кровать и попыталась подавить в себе страх. Часы проходили, словно целая вечность. То и дело, вздрагивая от любого шороха в коридоре, я все ждала, что они проникнут в больницу и устроят кровавую расправу. Когда небо начало светлеть, я, наконец, решилась посмотреть в окно, и только убедившись, что за мной нет наблюдения, я набралась смелости бежать из больницы. Я так понимаю, что у меня действительно теперь нет выбора…

— Правильно понимаешь, — на этих словах бабушка забрала чашку недопитого успокоительного чая и поставила взамен другую. Этот чай был ярко-зелёного цвета и пах какой-то сыростью и чем-то заплесневелым. Запах явно отталкивал, да и само питье казалось не пригодным к употреблению внутрь, но Людмиле было приказано это выпить. Пока она сражалась с небольшой кружкой зелья, бабушка смело наполнила им увесистый термос и скомандовала пить по кружке каждые два часа, пока тот не опустеет.

Тетя Люда отчаянно пыталась запомнить все то, что бабушка сосредоточенно ей объясняла, но кажется от усталости или от того, что информация была слишком новой, она постоянно путала последовательность действий, сбивалась со счета и забывала слова заклинаний. Так они работали не менее трёх часов, а то и больше и, наконец, она была готова. Я смотрела на нее и не верила, что к завтрашнему утру история с вампирами закончится благодаря этой слабой шокированной женщине, только что перенесшей микроинфаркт и сбежавшей из больницы. Она обхватила своими тонкими руками термос и, снова повторив главные моменты, нерешительно вышла из дома. Не знаю почему, но я тоже хорошо всё запомнила, как будто сама собиралась идти на бой с вампиром. Разумеется, я понимала, что если Людмила провалит самый главный бой с ним, то подобные знания мне уже вряд ли пригодятся. Если так, то мы все обречены, и ничего уже не сможет изменить ход истории. Но отчего-то я закрепила в себе данную информация, словно веря, что мысленно смогу ей помочь сегодня.

Утром она должна была прийти к нам, и сутки тянулись дольше обычного. Я весь день сидела у окна и смотрела на лес, утопающий в мелкой измороси. Из-за повышенной влажности совсем пропал снег, он растворился в мокрой грязи, обнажая юные побеги трав и ранних цветов. Было понятно, что мы в этом году совершенно опоздали с Крокусом, на что бабушка отпустила полную черного юмора шутку:

— Мне будет некого этой мазью лечить, если вампиры сожрут всю деревню этой ночью.

От этих слов мне стало нехорошо физически. В бабушкиной паузе явно оставалось место для моего задорного смеха, но я не смогла выдавить из себя даже скупой улыбки. Сглотнув слюну, я лишь со всей серьезностью спросила:

— Как ты можешь доверять ей судьбу всей деревни? Она всего лишь швея на заводе.

Бабушка резко взглянула на меня, прикусив губу и нахмурив брови. Она не ожидала от меня сортировки людей по их профессиям, я, впрочем, тоже от себя не ожидала. Скорее это было отчаяние быть стертой с лица земли. Я могла довериться сильному бесстрашному человеку с профессией пожарника или милиционера, но не этой хрупкой запуганной особе с такой скромной профессией, как швея.

— Ты думаешь директор завода бы справился?

— Швея — отличная профессия для охотницы на вампиров! Это тебе не витающий в облаках художник, который не сможет запомнить и половины, не перепутав. Или всезнающий профессор, который будет действовать согласно своим знаниям и убеждениям, не доверяя странной деревенской ведунье… Или скептически настроенная школьница — любительница посомневаться не только в других, но и в самой себе!

— Ну, и к чему эти подколки, я ж не только за себя боюсь, — возмутилась я.

— Людмила встает каждый день в час, когда еще самый ранний петух не проснулся, я уже не говорю про собирательниц Шафрана, — покосившись на меня, она продолжила. — Она бежит на свой автобус и никогда не пропускает его. На работе у нее есть график, который она усердно выполняет день за днем, работая на разных операциях. При запуске новых моделей, она всегда чрезвычайно быстро изучает что-то новое, меняя принцип своей работы. Не знаю с чего ты взяла, что швеи безответственные, трудно обучаемые и лишенные всякой дисциплины, но уверяю тебя это абсолютно не так.

— Но она такой заурядный человек… — протянула я.

— Человек незаурядный ведет себя совершенно непредсказуемо в ситуациях повышенной опасности. И главной причиной тому является его страх за свою такую незаурядную и уникальную шкурку.

Мне стало стыдно, и мои щеки запылали огнем необдуманности и клеветы. Я не знаю, откуда взялись все эти убеждения. Думаю, я просто на просто не видела в Людмиле война или борца, так же как не видела и внутреннего стержня, который непременно был. А возможно мне просто тогда казалось, что запуганные люди его не имеют вовсе. Но самой горькой правдой было то, что я, считая себя абсолютно незаурядной, просто не могла доверить свою судьбу кому-то столь заурядному, как Людмила.

В доме витало безмолвное напряжение, нам не особо хотелось говорить или идти куда-то. Бабушка не спеша готовила еду и делала записи в своей колдовской книге. Я тоже вспомнила про свой блокнот и принялась делать там заметки. Так мы провозились до полуночи. Нас никак не брал сон, и, одевшись в ночные рубашки, мы сидели за круглым столом и перебирали душистые травы, как вдруг услышали звук проезжающей машины. Я привстала в попытке подбежать к окну, но бабушка жестом остановила меня, указав, что мне не стоит смотреть в окно, и лучше посидеть с ней за столом. Прошло около пятнадцати минут, как снова раздался звук проезжающего по грязи автомобиля, но уже в обратную сторону. На этот раз я спокойно сидела, лишь ненадолго замерев и вопрошающе посмотрев бабушке в глаза. Та, не глядя на меня, встала и, заложив руки за спину, принялась тихо ходить из стороны в сторону. Она, словно зверь, прислушивалась и пыталась почувствовать, что же происходит в деревне. Но все вокруг было тихо, и эта тишина успокаивала и настораживала одновременно. Сейчас даже воздух в комнате показался мне плотнее, он сдавил грудь и виски, не давая дышать полной грудью. Так прошло около получаса и бабушка, сев за стол, сделала глубокий вдох и снова взялась за травы. Мы досидели до первого крика петуха и легли спать. Рассвет в полной тишине говорил нам, что все кончено. Вампиры покинули деревню, а Людмила справилась.