Перелистав три сотни страниц — ровно половину книги, я так и не обнаружила упоминания о курице. Никакой курицы там не было, ни с головой, ни без. Быть может, я пропустила его, так как в каких-то моментах всё просто сливалось воедино, но, по крайней мере, моя совесть была очищена до блеска намерением обнаружить решение реальной проблемы, а не мифической.

За окном темнело, и в свете лампы глаза вампира получились ещё более зловещими, чем я их запомнила. Закрыв поскорее свой альбом и усевшись перед телевизором, я постаралась отвлечься от дневных событий и прогнать прочь страшный взгляд, зависший дольше обычного перед моими глазами.

Мы не дождались тетю Люду и уже в довольно позднем часу легли спать.

«Как бабушка так легко и просто могла отвергать существование порчи и так смело говорить о реальности вампиров? Что это значит? Она тренирует меня? Подталкивает к самостоятельности? Или просто развлекает себя средневековыми мифами?» — все эти мысли остановились, лишь только когда раздался тихий шорох под окном всего в нескольких шагах от моей кровати. Затаив дыхание, я услышала чуть различимое чавканье грязи и тихое шуршание у стены дома, прямо по другую сторону от меня. Вдруг от одного понимания, что меня и моего ночного гостя разделяет всего одна стена, в моей груди растеклось мятным холодом. Я, чуть дыша, тихо села на кровати, спустив ноги так, чтоб ни одна дощечка пола не скрипнула. Замерев в темноте, теперь я ловила каждый звук за окном, которых, по сути, было не так уж и много. Вдруг всё стихло, и уши сдавила гробовая тишина. Но уже в следующую секунду от оконного стекла раздался тихий и одновременно пронзительный скрежет ногтей. Моё дыхание сбилось, а сердце принялось стучать сильнее и сильнее. Мне казалось, что весь дом слышит его громыхающий стук, словно бой старинных часов. И почему именно сейчас, когда я отчаянно старалась затаиться, не выдав своего присутствия, оно во всю выстукивало, словно радар, указывающий моё точное местоположение.

В следующее мгновение я услышала тихий протяжный голос: «впусти-и-и меня… впусти-и-и-и меня». Кровь моя буквально застыла в жилах, и, машинально слетев с кровати, я очутилась на середине комнаты. Мой взгляд был прикован к окну, задернутому прозрачными занавесками. Не понимая как, но уже через секунду мои руки сами открыли рисовальный альбом, а глаза, словно под гипнозом, посмотрели в него. Передо мной предстало лицо с невыразимо зловещим взглядом, которое смотрело на меня совершенно живыми зрачками с расползающимися кровяными реками по мертвецки серой радужке. Он сверлил меня насквозь, и в этот момент я более не имела сомнений, что этот человек — вампир!

Бледный мужчина совершенно реально сейчас смотрел на меня — свою жертву, но не из окна в стене, а из моего собственноручного рисунка в детском альбоме. Не имея теперь никаких сил, чтоб отвести свой взгляд, я чувствовала, как в центре груди расползается огромная дыра. Это ощущение было настолько ощутимым, что я подняла руку и дотронулась до того места, которое часто называют «солнечным сплетением». Сложно описать словами, что я чувствовала в тот момент — это было похоже на то, как кто-то подцепил нить из клубка в центре моей груди и теперь медленно разматывает ее, забирая все мои нити себе. Всю мою волю парализовал этот взгляд, и я более не могла оторваться от него. Все остальное просто размылось, растворившись вокруг, кроме этих нарисованных зрачков, которые прямо на моих глазах становились кроваво-красными.

Его невероятная сила полностью овладела мной, и мой теплый сияющий клубок разматывался и разматывался, оставляя всё больше пустоты и холода, которые я ощущала сейчас физически так же хорошо, как ощущаю горячую кружку чая каждое утро в своей руке. Всё моё тело словно перестало меня слышать! Я более не имела возможности ни то, чтоб сделать шаг в сторону, а даже сместить фокус своего зрения со зловещего взгляда куда-то в сторону, в белую пустоту альбомного листа.

Вдруг моего плеча коснулась рука, и меня словно вывернуло наизнанку волной ужаса, в ожидании стоящего позади меня вампира. Подскочив на месте, я обернулась и увидела бабушку. Она показывала мне жестами не произносить ни звука, а когда я кивнула в ответ, она перелистнув альбомный лист, взяла в руки карандаш и написала: «ты должна перестать бояться!» Посмотрев мне в лицо, она продолжила писать: «закрой глаза и представь нить, выходящую из твоей груди туда в темноту окна. Собери всю свою волю и разорви её».

Она снова взглянула мне в глаза и, положив карандаш на стол, дотронулась до моих ладоней. Только тогда я поняла, насколько мои руки похолодели, и я послушно закрыла глаза. В то же мгновение эти свирепые глаза возникли в моем воображении, точнее это было так, словно кто-то поставил слайд с ними между моими глазами и плотно закрытыми веками. Я совершенно не могла от них отделаться — это было выше моих сил, и я просто положила бабушкину ладонь себе на глаза. Спустя всего пару секунд меня озарила яркая белая вспышка, сквозь которую я всё ещё видела две темные точки, никак не отпускающие меня. Они казались сейчас слабее и я, воспользовавшись ситуацией, представила нить, исходящую из середины своей груди. Собрав все свои мыслимые и немыслимые силы, я подняла руки и разорвала её, глядя, как конец, извиваясь змеей, исчезает в пустоте чернеющих оконных стекол.

— Не бойся. Он питается тобой, только когда ты боишься. Пойми здесь и сейчас: он не может зайти в дом, не может укусить тебя. Это всё мифы, лишь нагоняющие страх, — бабушка гладила мои волосы и плечи, тихо шепча мне на ухо. — Никто не может причинить тебе боль, особенно в этом доме, особенно рядом со мной.

Ее голос был тихий и монотонный, словно колыбельная песня, он постепенно возвращал мне спокойствие. Наконец, я почувствовала, что вампир отпустил меня. В то же мгновение вместе с облегчением пришел невероятный упадок сил. Голова закружилась, и уже в следующую секунду я ощутила тошноту. Бабушка помогла мне лечь в кровать. А в своем солнечном сплетении теперь я чувствовала большую дыру. Это было одновременно уникальное и пугающее чувство, и я много раз дотрагивалась до себя, чтоб проверить, нет ли реальной дыры в моем теле.

— Как ты узнала про нить в груди? — при первой же возможности спросила я.

— Именно так у нас отбираются жизненные силы. Это ощущение в груди одинаково для всех и каждого, — спокойно ответила она, заваривая мне лечебный чай.

Наутро тело совсем меня не слушалось, оно было лишено всяких сил. Ноги чуть шевелились, каждое движение превращалось в победу над собой, и мне совсем не хотелось вставать с кровати. С самого утра меня сильно знобило, и этот неприятный озноб частенько чередовался с приступами тошноты. По сему, у меня совсем не было аппетита. Лишь одно, чего я хотела сегодня, чтоб меня оставили лежать, вот так в покое, на целый день. Бабушка снова сделала какой-то отвар, но теперь уже не для питья, а для примочек. Смочив в нем полотенце, она настырно обтирала им моё лицо, солнечное сплетение, живот и руки. Мне казалось, она специально делает это слишком часто, чтоб позлить меня. Хоть причин для этого у нее не было, все же я становилась внезапно раздражительной и постоянно пыталась отогнать ее от себя. Казалось, что у меня нет сил, даже терпеть ее заботу!