Он наклонился перед ним, дотронувшись пальцами к точке на шее.

Роза уже видела этот жест у Марфы, когда она осматривала одного воина, упавшего замертво.

Проверяет жив ли он?

Что-то нащупав, он выпрямился с облегченным вздохом.

— Живой… Чудом выжил. Я видел, как его несколько раз било деревяшками по голове, хотя он же маг теперь, а они более живучи, чем люди. А ты себя как чувствуешь?

— Нормально.

— Сама идти можешь?

— Могу.

Остьен снял с себя сумку, висящую за спиной, протянул ее девочке. Сам подхватил за руку рыжего, поднял его, закинул себе на спину. Песок под ним заметно просел. Рыжая голова упала ему на грудь.

— Идем в сторону леса, нужно найти сухое место.

— А где… четвертый?

— Сгинул где-то в шторму.

Шторму…

Ей вспомнилась прошедшая ночь. Видимо, она время от времени просыпалась, приходя в сознание и вновь теряя его. Она помнила то, как сначала накрыла их первая волна, размером с самое высокое дерево, что она видела, как опрокинула их лодку вторая, помнила сильные руки, держащие ее, не дававшие погрузиться во мглу бездны, помнила как их мотало из стороны в сторону, оглушающие раскаты грома, удары молний…

Она моргнула.

— Куда идти?

Остьен мотнул головой вперед.

***

Она не смогла. Не собралась с силами. Не осмелилась убить его. Ей не хватило достаточно решимости. Не была достаточно сильна для этого.

И много остальных «не».

Роза угрюмо ощипывала захудалую утку, пойманную Остьеном. Глаза ее были направлены на нее и на нож в руках, но мысленно она погрузилась глубоко в свои раздумья.

Утка напоминала ей себя.

Такая же худющая, жалкая и беспомощная.

Девочка помотала головой.

Не хватало еще начать жалеть себя! Не до этого сейчас!

— Что-то не так? — окликнул ее Остьен, сидящий по другую сторону от разведенного костра.

— Просто дурные мысли лезут в голову.

— Из-за шторма? — предположил он, — Неудивительно — это была настоящая Бездна. Даже мне не по себе до сих пор.

Он отдал ей свою куртку, поэтому она сейчас сидела у костра, завернувшись в теплый мех, и только ноги, вытянутые к костру выглядывали наружу. Влага на ней уже вся подсохла, и она сама перестала дрожать. Только тихонько всхлипывала и чихала время от времени.

— На-ка, — он протянул ей кружку с чем то горячим и вкуснопахнущим, — разболеешься еще.

Она удивленно посмотрела на него, не веря.

Не веря в то, что этот человек убивал когда-то мирных людей.

Он был из тех, кто вырезал ее деревушку.

Она должна была ненавидеть его, но…

— Ну? Заснула? Бери давай, не отравлено.

— Что это? — спросила она, принимая.

— Чай, — и видя непонимание в ее глазах, добавил, — заваренные вкусные травы. Уцелели у меня в мешочке.

Она глотнула обжигающий напиток. Он действительно был хорош.

— Еще бы медка сюда, — мечтательно сказал Остьен, и сам хлебнул, громко серпнув.

— Или сахара…

— Ну это что-то на богатом, — Остьен неумело спрятала улыбку в кружке.

Она хихикнула и чихнула одновременно.

Рыжий, лежащий неподалеку от костра, зашевелился под плащом, который был, как котелок и кружки, в сумке у Остьена. Маги не могли болеть, но мужчина с девочкой решили укрыть его на всякий на всякий.

Тот, тем временем привстал, жмурясь от света огня. Его руки потянулись тереть виски. Он сел, оглядел их вдвоем своими пронзительными голубыми, точно море, чуть не съевшее их, глазами.

— С пробуждением, кэп, — с неизвестным ей акцентом сказал Остьен, протягивая кружку.

— Где Отто?

Мужчина молча покачал головой.

— Понятно. Что-нибудь произошло пока я был в отключке?

Остьен вкратце пересказал ему, а на том моменте, где он нашел их с Фештой, рыжий встретился с ней взглядом. Та поспешно отвернулась.

“Кэп” посмотрел на спешно темнеющее небо.

— Переночуем здесь. С утра отправимся в Туроо, — сказал он, поднимаясь.

— Куда ты? — спросила Роза.

— Разведать обстановку, — бросил он через плечо, уходя.

Шел он в сторону моря, засунув руки в карманы.

***

На следующий день они уже прошли лес, вышли в заросшую высокой травой степь, земля которой была похожа на неспокойное море: в некоторых местах она то углублялась, то поднималась вверх в холмах, подобных волнам. А к обеду вдали показался Туроо.

Туроо оказался небольшим городком, огражденным высоким деревянным забором из заточенных сверху кольев. Он больше напоминал разросшуюся крупную деревню, чем полноценный город, даже двухэтажных домов можно было сосчитать по пальцам, а каменных — и того меньше. Не то, чтобы Роза видела много городов в своей жизни.

Как только они начали подходить, Тайлор собрал свои отросшие волосы в тугой хвост на затылке, так, чтобы ни один волос не падал на глаза. И спрятал их в капюшоне, натянув его чуть ли не на нос. Бороды больше не было — вчера он вернулся полностью бритым, а на подбородке красовалось несколько свежих царапин от ножа.

Остьен внезапное преображение никак не прокомментировал, поэтому и Роза спрашивать в лишний раз не стала. Если ему так необходимо спрятать свои рыжие волосы, значит на то есть причины.

И причина встретила их на самом входе в город.

После того, как их пропустили стражники через ворота, которым рыжий отдал пять медяков — по два за взрослых и один за ребенка — они вошли в пределы города и сразу оказались на главной площади. На ней, казалось, столпилось все население городишка.

В центре стоял небольшой помост, на котором стояло два столба, соединенных балкой сверху. К балке было прикреплено четыре веревки, завязанных в замысловатой петле.

— Идем отсюда, — хмуро проговорил Тайлор.

— Что это такое? — спросила Фешта.

— Что, ни разу казней не видела? — спросил Остьен, — виселица это.

— Висильница?

Они быстрым шагом поспешили убраться с площади, но не успели пройти и половины пути, как глашатай закричал объявление. Его голос разнесся по всей площади.

Человек не может так громко кричать, — подумалось Розе, — без магии тут не обошлось.

На подиум стали подниматься люди. Четверых, побитых, в каких-то лохмотьях в спину толкали стражники с копьями, поторапливая. По очереди, друг за другом, заключенные встали в шеренгу. Глашатай громко, с неким пафосом, объявил:

— Женщина, постигшая запретные знания и отказавшаяся от истинных ценностей!

На шею первой женщины среднего возраста с тонкими каштановыми волосами надели петлю.

— Вор, ограбивший и сотворивший непотребство с мирно спавшей жительницей города!

Горло второго мужчины обвила льняная веревка.

— Убийца, жертвой которого стало трое человек!

На третьего человека накинули веревку.

— И чудовище, скрывающееся под ликом обычного человека! Порождение самой Бездны!

С головы последнего человека сорвали мешок.

Толпа ахнула.